Сон и Пепел

Мимолетно я слышу, как Моран, повернувшись к своим, издает тихое «тс-с» и лишь после оборачивается ко мне с миролюбивой улыбкой. Будто ничего не произошло, словно я его друг. В этот миг в моей голове рождаются подозрения, но я почти не обращаю на них внимания. Меня полностью ослепляет собственное недовольство.

Рки юноши продолжают тревожить воду, и он заявляет:

— Мы случайно. Честное слово. — А я не верю ему.

— Случайно все вчетвером упали в священное озеро? — Мой голос звенит от эмоций. Это оправдание выглядит смешно и нелепо.

Я стою на краю озера, у плоских, поблескивающих от влаги камней, что обрамляют омут.

— Да. Кто-то натер камни чем-то склизким. Ты только посмотри на них! — восклицает он с откровенно издевательской улыбкой.

— Они просто влажные от воды, — мельком глянув вниз, отвечаю я.

Невозможно представить, чтобы кто-то занимался подобной чепухой.

— Нет, камень бы не выглядел таким темным. Стали бы мы купаться в одежде?

Я молчу, не зная что ответить и в то же время понимая, что разговор с этим дивом бессмыслен. Доложить обо всем наставнику — вот и все, что от меня требуется.

У Морана какая-то магическая способность выводить меня  из себя. А чтобы сотворить это с эмпатом, надо очень постараться. Бабушка Фредерика часто говорила, что мой дар сильнее остальных, а значит, чем чаще я им пользуюсь, тем быстрее выгорают словно спички мои собственные эмоции. А прибегаю я к нему постоянно…

— Подожди… подожди, — поспешно просит Люций, плывя ко мне и баламутя воду, поняв, что я собираюсь уйти.

Я медлю лишь мгновение, смотрю на его бессовестное выражение лица и делаю только один маленький шаг к краю. Но резко останавливаюсь, когда вдруг раздается разъяренный возглас и ругань, что тревожит птиц, которые взметаются ввысь с растущих поблизости деревьев.

— Эй вы. Вот же паршивцы! — Я вздрагиваю, мгновенно узнавая голос наставника.

Крутанувшись на пятке, разворачиваюсь… по крайней мере пытаюсь… но с ногами творится какая-то ерунда, я машу руками, силясь сохранить равновесие, но буквально скатываюсь по камню вниз.

Миг, и звук брызг разлетается по округе.

Я падаю в омут. Погружаюсь с головой в священное озеро и не могу нащупать дна. Я умею плавать, но ошарашена, хватаюсь руками за что-то, и это оказывается ворот Люция. Замираю, видя его лицо столь близко — кожа блестит от влаги, идеальная, как фарфор, а в глубине глаз цвета дыма по ободку вспыхивает тьма.

— Вот видишь. Я же говорил, кто-то натер камни, — весело и беззаботно говорит он, улыбаясь во все зубы, пока его друзья хохочут. — Ты почему покраснела? О, не можешь устоять перед моим очарованием?

Он играет бровями, и ему невдомек, что я покраснела не от смущения, а от злости. Мне впервые хочется зарубить кого-то из даэвов. И я даже пытаюсь достать свой меч в ножнах, что тянет меня ко дну.

Но подбегает ругающийся наставник, и я прихожу в себя.

Отталкиваю Люция, и его голова на мгновение скрывается под водой. Див выныривает и смеется, а мне с новой силой хочется его утопить. Мое желание вполне реализуемо, и я даже осознаю, что оно неправильно. У светлой не должно быть таких мыслей.

Юноши продолжают веселиться. Учитель кричит, требуя, чтобы мы вылезли на берег, проклиная всех, включая меня. Он кажется самодуром, никогда не слушает оправданий.

И здесь, в воде, я вдруг осознаю: меня накажут вместе с этими болванами, ведь я тоже потревожила гладь священного озера. Независимо от обстоятельств, я заслуживаю наказания. И в этот момент я чувствую себя по-настоящему глупо и нелепо и на какой-то миг соглашаюсь с Айвен — по прибытии в лагерь надо мной навис злой рок.

Все оставшиеся дни я слушала занятия стоя на коленях, нельзя было подниматься даже в редкие минутные перерывы. Уже после первого дня ноги тряслись и болели, но совсем не это стало наказанием. Настоящей пыткой оказалось соседство с теневой компанией — нам всем выделили место в самом дальнем углу помещения.

Каждый день, по несколько часов бок о бок. Их болтовня всегда звучала громче голоса наставника, едва достигавшего противоположного конца комнаты. Этот постоянно вспыхивающий шум поблизости, иногда прерывающийся тихим смехом, постепенно выводил из себя.

В одной из книг я прочла о пытке, при которой над пленным подвешивают мешок с водой. Из него, прямо на голову заключенному, падает капля за каплей. От этого через несколько дней некоторые сходят с ума. Эти капли становятся хуже кнута, и в последнюю неделю со мной будто происходит то же самое.

Очень часто под конец дня я просто закрываю глаза, чтобы в который раз постараться сохранить лицо. За это время я не обмолвилась с дивами ни словом, не отвечала даже на надоедающую болтовню Люция.

Я понимаю, что он далеко не глуп. Хватило даже короткого знакомства, чтобы это понять, к тому же во время опросов наставника не бывало момента, когда Моран не смог бы дать ответа.