Сон кельта. Документальный роман

Члены комиссии в смущении и растерянности пили кто воду, кто пиво. „Сколькие из них уже подыскивают предлог, чтобы вернуться в Европу?“ — думал Роджер. Такого, конечно, не предвидел никто. За исключением разве что Луиса Барнза, который пожил в Африке, все прочие и вообразить себе не могли, что не во всем мире жизнь устроена так же, как в Британской империи.

— А в тех регионах, куда мы отправляемся, есть какая-нибудь местная власть… администрация? — спросил он.

— Нет. Если умирает епископ, на место выезжает инспектор — и все, — ответил Рей Лама. — Это очень отдаленный край. До недавнего времени — дикая, девственная сельва, населенная не менее дикими племенами. Какую власть может послать туда правительство? И зачем? Чтобы его представителя съели каннибалы? И если сегодня там есть хоть что-то похожее на торговлю, на труд, на подобие современной жизни, то лишь благодаря Хулио Аране и его братьям. Вы должны учитывать и это тоже. Ведь только благодаря им эти исконно перуанские земли остались за Перу, а не оккупированы колумбийцами — те давно уж точат зубы на Путумайо. Это нельзя сбрасывать со счетов, сеньоры. Путумайо — не Англия. Это — отдельный и очень отдаленный мир, населенный язычниками, которые, если у них рождаются близнецы или ребенок с какими-то пороками, топят таких младенцев в реке. Хулио Арана — истинный первопроходец, пионер, доставивший туда лодки, лекарства, религию, одежду, испанский язык. Злоупотребления должны быть пресечены, спору нет. Но вспомните — речь идет о крае, который разжигает корысть и алчбу. Я читал статьи сеньора Харденберга. Вас, кстати, не удивило, что в них все перуанцы представлены монстрами, а колумбийцы выглядят сущими ангелами, преисполненными сострадания к туземцам? Вам не показалось странным, что им так вовремя попался такой неустрашимый борец за справедливость, как сеньор Харденберг, который видит зверство и насилие только со стороны перуанцев и не замечает ничего подобного, когда речь заходит о колумбийцах? А между прочим, прежде чем приехать в Перу, он служил на железной дороге в Кауке. Помните? А не с агентом ли мы имеем дело?

Он задохнулся от долгой речи и отпил глоток пива. Потом оглядел сидевших перед ним, и во взгляде этом отчетливо читалось: „Ну что — очко я у вас отыграл, не так ли?“

— Истязания, увечья, насилия, убийства, — пробормотал Генри Филгалд. — И это вы называете модернизацией Путумайо, сеньор префект? Свидетельствовал не один лишь Харденберг, но и Салданья Рока, ваш соотечественник. Трое барбадосцев-надсмотрщиков, с которых мы сегодня утром снимали показания, подтверждают: все эти ужасы имели место. Они признались, что и сами замешаны в них.

— В таком случае они должны понести кару, — сказал префект. — И понесли бы ее, если бы в Путумайо имелась власть, полиция, суд. Но пока нет ничего, кроме варварства. Я никого не оправдываю. И не выгораживаю. Поезжайте. Убедитесь своими глазами. Сделайте выводы сами. Правительство могло бы запретить вам въезд в страну, потому что Перу — суверенная держава, и Великобритания не имеет права вмешиваться в наши дела. Могло бы, но не сделало этого. Напротив — я получил инструкции оказывать вам всяческое содействие. Президент Легия — большой поклонник вашей страны, сеньоры. Он мечтает, что Перу когда-нибудь станет такой же, как она. И потому вы здесь и вольны отправляться куда захотите и проверять все, что вам будет угодно.

Внезапно на улице хлынуло как из ведра. Дневной свет померк, струи дождя так яростно гремели по цинковой крыше, что казалось — вот-вот пробьют ее, и потоки воды хлынут внутрь. На лице префекта появилось меланхолическое выражение.

— У меня — обожаемая жена и четверо детей, — сказал он с печальной улыбкой. — Скоро год, как я не видел их, и неизвестно, когда увижу. Но, когда президент Легия попросил меня послужить отчизне в этом богом забытом захолустье, я согласился в ту же минуту не раздумывая. И поверьте, сеньоры, я здесь не затем, чтобы покрывать преступления. Напротив! Но только прошу вас понять: работать, торговать, развивать промышленность в сердце амазонской сельвы — совсем не то же, что в Англии. И если когда-нибудь Амазония достигнет уровня Западной Европы, то лишь благодаря таким людям, как Хулио Арана.

Они еще долго сидели в кабинете префекта. Задавали ему множество вопросов, на которые тот отвечал порой уклончиво, а порой — с обескураживающей откровенностью. Роджер Кейсмент так все же и не смог ясно представить, что за человек перед ним. Иногда казалось, что он довольно цинично разыгрывает отведенную ему роль, а иногда — что в самом деле согбен под бременем тягостнейшей ответственности, от которой хочет уйти по возможности достойно. Одно, впрочем, сомнению не подлежало: Рей Лама знал, что все эти зверства происходили в действительности, и не одобрял их, однако хотя бы по должности своей обязан был унять шумный скандал.