Сон на золе

— К сожалению, стоит отметить, что ресурсы БМП не соизмеримы с лабораторными. Очень скоро стало понятно, что система всех вас экстренно освободит через несколько дней. Поэтому мне пришлось перекрыть подачу кислорода в ячейки с измененными, чтобы не случилось бойни внутри самого транспорта. А затем пустить туда стерилизующий раствор, дабы замедлить разложение. Но время шло, а опасность снаружи сохранялась. Поэтому я была вынужденаотключить не критические вторичные подсистемы, в том числе и все остальные ячейки, кроме твоей.

Я уже не был уверен бьет ли меня озноб из–за слов своего ИскИна, или мне просто холодно.

— То есть ты сознательно убила несколько человек?

— Выбор был невелик. Приоритет твоего выживания для меня несоизмеримо выше, чем жизни побочных объектов. Никто из них не подпадал под критерий «близкий».

Какое–то время я просто сидел, прикрыв лицо ладонью, и свыкался с мыслью, что незнакомые мне люди отдали свои жизни, чтобы я выжил. И пускай сделали они это не по своей воле, но ощущение было поганым. Будто сам лично отправил их на тот свет.

— Нде… одна новость ярче другой, — покачал я, наконец, головой. — Нам надо будет с тобой более тщательно изучить тему гуманизма и морали. Но и осуждать тебя, конечно, я не могу. Вероятно, жив я сейчас только благодаря тебе.

С этими словами я напялил на голову шлем, который, к моему удивлению, совсем не вонял мертвечиной. Скорее отдавал какой–то химией. Нажал на кнопку, и бронепластины стали на свои места. Шлем включился, но я по–прежнему ни черта не видел.

— Провожу синхронизацию. Перевожу шлем в режим фильтрации окружающего пространства.

Мигнув, чернота передо мною довольно быстро обрела контуры, а потом и вовсе стало все видно, только в черно–белом спектре. Ну, быть дальтоником и видеть, это куда лучше, чем мыкаться в темноте, будто слепой. Я осмотрелся, чтобы понять, наконец, обстановку.

Внутри БМП было не так просторно, как казалось. От десантного люка на всю корму шло по три сидения по каждому борту. На одном из них восседал труп, с торчащими из груди обломками чего–то блестящего и металлического. Дальше по каждому борту располагалось по штабелю из четырех стазисных ячеек, больше смахивающих на пакеты, один из которых теперь опустел. Следом шло что–то вроде оружейно–вещевого отсека, а дальше — кабина.

— Спасибо, теперь я вижу. Но без штанов мне все–равно как–то не комфортно.

— Судя по записям, ваши вещи не выкидывались. Ищи ящики, в которые складывались все вещи пленников.

— Какое облегчение, — улыбнулся я, осторожно спускаясь. — А то уже начал переживать, что придется снимать одежду с трупа. Кстати, Ева, а почему он не воняет? Мертвецам вроде как положено смердеть и активно привлекать падальщиков.

— Из имеющихся данных можно предположить, что спецы Аргентума не являлись органическими существами.

— В смысле? — снова огорошенно замер я.

— Они — синтетики. Именно поэтому два тела в салоне не источают запахов разложения и не провоцируют измененных штурмовать БМП.

— Нихрена себе! То есть, меня спеленали искусственные люди?

— Верно.

— Вот это новость! А я еще думал, чего у них голоса таки странные и жуткие. Нда, чем дальше, тем веселее. А второй где?

— На месте водителя.

— Окей, оденусь, а потом осмотримся.

Ящики, упомянутые Евой, действительно оказались полны вещей. Только все было свалено вперемешку, и найти что–то свое в этой куче оказалось не так–то просто. Быстрее всего я обнаружил свою куртку и рюкзак, содержимое которого не успели выпотрошить. А элементарно найти свои штаны оказалось куда сложнее. Что уж говорить про исподнее.