Сон на золе

Мы пошли по просторному коридору, по обоим бокам которого шли одинаковые помещения с пронумерованными дверями. Готов поклясться, что из–за некоторых из них я слышал характерные клекот и подвывание измененных. Сколько же здесь заполненных камер? Создавалось впечатление, что сектанты используют складской сектор города для консервации своего продовольствия. Это если слова солдат верны. Данное утверждение мне еще предстояло проверить.

— Насколько мы глубоко? — поинтересовался я, поравнявшись с Бурым. Требовалось вытянуть как можно больше информации.

— Достаточно, чтобы не боятся Импульса.

— Думаете он будет повторятся?

— Пастырь сказал, что нам теперь придется жить с этим.

— И вы ему беспрекословно верите?

Догмат покосился на меня не самым добрым взглядом. На моей памяти это была первая тема, не вызвавшая у него пренебрежительной усмешки.

— Ты новенький, поэтому я прощаю твое недоверие. Первый и последний раз. На будущее имей ввиду, что те, кто сомневается в нашем лидере, долго не живут. Что касается твоего вопроса — причин не доверять Пастырю у нас еще не было. В отличии от остальных, он общается с Богом напрямую. И до сих пор все его предсказания сбывались.

— Тогда вам следовало назвать его Пророком.

— Его самая важная, но при этом и самая сложная задача — забота о своей пастве, о нас. Поэтому он и Пастырь.

Я понял, что ступил на тонкий лед, требовалось поскорее сменить тему. К счастью, мы как раз вышли к жилым секторам. То есть, секстанты сделали их жилыми. В этом месте когда–то располагалась торговая площадка, пронизывающая несколько уровней низинного города крупными шахтами. Перекинутые арочные мосты, проходные балконы, элеваторы и лифты создавали атмосферу огромного ТРЦ. А еще эти яркие лампы солнечного света — сразу и не скажешь, что находишься под землей.

Далее пришло осознание того, насколько тут много людей. Десятки. Возможно даже сотни. Они сновали туда–сюда, каждый спешил по каким–то своим делам. Мужчины все поголовно бритоголовые, а у женщин выбривалась только передняя часть головы, оставляя весьма своеобразную прическу. Но каждый член секты независимо от пола носил во лбу шрам в виде восьмиконечной звезды в круге.

Странный выбор стрижки. Как по мне, ходить лысым в наше время — себе дороже. Сейчас волосы — это тот фактор, который хорошо выделяет людей на фоне измененных. Мало ли, высунешь свою лысую башку из–за укрытия, а какой–то шальной стрелок примет тебя за выродка, да черепушку продырявит. Кого потом винить?

Исходя из имеющегося опыта, я предполагал, что все встреченные мною сектанты будут ходить раздетые по пояс и размалеванные в серый, черный и красный. Оказалось иначе: подавляющее большинство носило одежду, как нормальные люди, и только изредка встречались индивидуумы, похожие на подчиненных Бурого. Судя по всему, местное общество делилось на касты, и разукрашивали себя только воины. По крайней мере, почти все размалеванные ребята таскали с собой оружие и выглядели не слабее Чука с Геком.

Первобытного общества тоже не наблюдалось. У каждого второго сектанта имелся технологичный гаджет, среди которых было очень много ППК. Искренне хотелось верить, что моих трофейных среди них нет.

— А что зеньки–то такие круглые стали? — хмыкнул догмат.

— Да как–то странно. Ни костров с вертелами, ни кишок, развешенных по стенам, ни кровавых жертвоприношений. Вы точно сектанты и каннибалы?

— Неприятные термины, — скривился Бурый. — Мы — Дети Бога. Новое общество, свободное от ограничений прошлого. Мы ценим человеческую жертвенность, и с благодарностью принимаем чужую плоть, как дар. Сейчас очень непросто раздобыть достаточно пищи, поэтому что может быть дороже, чем дар жизни? Мы не дикари, просто смотрим на вещи по–другому.

— То есть жилетка из человеческой кожи — это волне нормально?

— Жилетка — всего лишь символ. Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие ее носить?

— Я думаю о том, что должно приключиться с человеком, чтобы он по доброй воле согласился есть других людей. И измененных.

Пришлось заставить себя замолчать. И так уже взболтнул лишнего. Я ожидал, что Бурый сейчас обрушится на меня, если не с руганью, то с кулаками. Но сектант лишь снова надменно улыбнулся. Казалось, он действительно выше всего этого:

— Когда весь мир идет под откос, и только один человек становится между тобой и безумием, не долго и уверовать. Ты сам поймешь, когда поговоришь с ним.

— А если разговор не заладиться, то я стану сочным ужином?

— На все воля Божья, — оскалился догмат.

У меня аж мурашки по спине побежали. От таких откровений встречаться с Пастырем мне хотелось все меньше и меньше. Поначалу слова имперских вояк вызывали у меня некоторые сомнения. Все же я видел их впервые и пообщаться мы успели всего–ничего. Но Бурый подтверждал те или иные моменты абсолютно спокойно. Значит не могло в этом сектантском кодле все быть так благополучно.