Сон разума

– Раз уж я об этом говорю, то насчёт меня могут быть хотя бы сомнения. Давайте что-нибудь ещё закажем, – до того на столике стояло лишь три чашки кофе. Екатерина Андреевна (так звали жену Михаила Ивановича) заметно вздрогнула и быстро посмотрела на них обоих.

– Только вы уж без алкоголя обойдитесь, пожалуйста. У тебя ведь деньги, – шепнула она мужу и обратилась к Фёдору. – Это ж в каком таком интересном месте вы работаете? Михаил Иванович пытался мне что-то объяснить да так расплылся, что я ничего не поняла, сам, наверно, не знает, – и она, улыбаясь, с наигранной укоризной посмотрела на мужа.

Фёдор ответил, ответил и кем.

– Судя по всему, ответственная должность. И хорошо платят? – Вот нельзя без того, чтобы хоть краем глаза не заглянуть в чужой кошелёк.

– Хорошо.

– Наверное, и заграницу можете себе позволить?

– Могу и заграницу себе позволить и даже уже позволял.

– Милая, не надо бы такие вопросы… – попытался было робко остановить её муж.

– Извините, я думала, вы в некотором роде друзья, или я опять что-то не так поняла?

– Нет, всё в порядке, Михаил Иванович меня ведь с детства знает, мы просто очень давно не виделись.

– Да-а…

– Дайте-ка мне меню посмотреть. Вот что за люди! Воруют у них их, что ли? Почему нельзя хотя бы два на столик выделить, а то приходится друг у друга перебивать или за плечо заглядывать. Хотя, – Фёдор осмотрелся, – их действительно тут украсть могут, только ради того, чтобы своровать хоть что-нибудь.

– О, и не говорите, – подхватил Михаил Иванович, – публика сейчас не дай бог, лишь из одного удовольствия напакостить норовят.

– Ну, это уж, я думаю, не только сейчас, всегда можно было такое встретить.

Подошла некрасивая молодая женщина в белой блузке и насмерть затёртых джинсах, официантка, и приняла заказ. Никто ничего особенного не взял, так только, чтобы впустую не просидеть.

– Так вы, Фёдор Петрович, получается серьёзный человек, практической деятельностью занимаетесь. Вы знаете, я всегда…

– Михаил Иванович, прошу вас, если и не на «ты», то хотя бы просто Фёдор. Какой я для вас Фёдор Петрович?

– Хорошо, хорошо. Мне, честно говоря, тоже как-то неловко, а раз уж такое дело, то тогда конечно. Да сами согласитесь, Фёдор, и вы уж, пожалуй, в том возрасте, когда те, кого вы знали ещё детьми или подростками, будучи теперь во взрослом состоянии, вырастают настолько, что им впору «вы» говорить и по имени-отчеству обращаться, они становятся, так сказать, совершенно другими людьми, с собственным направлением, которое вам не всегда известно, а после долгого перерыва в общении, уж и знать не знаешь, как с ними вести беседу.

– Если я вас правильно понял, в чём, честно говоря, сильно сомневаюсь, то соглашусь. А, впрочем, поясните.

– Вот всегда он так навертит, когда разволнуется, – вставила Екатерина Андреевна.

– Я думаю, вы меня вполне поняли. Я только хотел сказать, что, вырастая, мы меняемся (и это само собой разумеется), но если видишь человека ещё юношей, а потом, через много лет, взрослым, то получается, что знаешь двух разных людей, связь обрывается. Вот и всё.

– Да, абсолютно согласен, правда, не по личному опыту, а так, но абсолютно согласен. Могу, кстати, кое-что и от себя прибавить: не обязательно не видеться долгое время и противопоставлять молодость зрелости, по-моему, в том числе и взрослый человек за короткое время может измениться настолько, что две разных личности получатся. Не нужно даже, чтобы он пережил глубокое потрясения, которое бы объясняло перемену без дальнейших подробностей, лишь в конце, когда упадёт последняя капля, ведь на изменение будет работать всё произошедшее до того, противоречия накопятся, и сдвинется с места характер.

– У вас прямо общественно-исторические формации выходят, – едко подхватила Екатерина Андреевна, – только внутри отдельной личности, и, честно говоря, очень редки случаи, когда у взрослого человека характер берёт да и меняется. Вот, например, сколько я с супругом не борюсь, чтобы он кое-какие дурацкие привычки бросил, а ничего не получается, посему позвольте даже усомниться, что так бывает, по крайней мере, не столь очевидно или исходит не из каких-то там накопившихся противоречий. Тут что-нибудь ещё нужно, если, повторюсь, такое вообще случается.

– Катенька, ты или недопоняла или сильно ошибаешься. Фёдор что-то очень занимательное сейчас сказал, но смутно как-то.

– Если хотите, могу попытаться объяснить. Дело именно в том и заключается, почему несоответствия накапливаются, с чего вдруг они возникают. Если кого-то со всеми имеющимися недостатками устраивает его существование, то никаких противоречий появиться не может. Но если не устраивает – что тогда? Тогда выходит, что он не своей жизнью живёт, не той, которой бы хотел, а какой-то другой. Однако как-то он к ней пришёл. Значит до этого был не собой, а кем-то другим, поэтому, когда становится просто невмоготу, личность вдруг меняется и превращается в саму себя.