— Я это прекрасно чувствую. Но я не выйду. Даже не проси.
— Грэй, не веди себя как маленький, выйди из комнаты. Мы взрослые люди. Я хочу этого. У меня... да чёрт, мне действительно плохо.
— Это всё течка. Прими таблетки и успокойся. Позже ты пожалеешь об этом.
— Ты! Немедленно выйди из комнаты и возьми меня! Какого ты вообще творишь? Или у тебя нюх напрочь отбило? Я и так к нему, и эдак, а он, тупой придурок, даже намёков не понимает. Почему я вообще должен это делать? Ты альфа, а я твой омега, ты должен за мной ухаживать, а не наоборот! — Робби выдыхает тяжело и опирается руками о дверь. — Открой сейчас же.
На несколько секунд повисает тишина, а потом раздаются шаги, и замок щёлкает. Грэй открывает дверь и только собирается что-то сказать, как на него в буквальном смысле запрыгивают — кажется, у Робби действительно отключились мозги, потому что он целует, жадно и нетерпеливо, крепко держится и ёрзает, потираясь о чужое тело своим. Альфа не удерживается на ногах и падает вниз, на пол, стонет от боли в спине, а потом слышит треск ткани и с ужасом смотрит на то, как явно съехавший омега разрывает его рубашку, дорогую очень, между прочим. Не то чтобы он хотел останавливать всё в такой момент, но ему хочется выяснить всё, понять, какие между ними отношения, продлить конфетно-букетный период и, о да, как ловко Робби управляется своим языком, скользя им по головке, слизывая выступающую смазку.
Омегу сейчас мало волнует то, как он там выглядит, и чувство стыда отступает на второй план. У него не самая сообразительная пара, а ещё смазка по бёдрам стекает, и ему хочется, очень, до звёздочек перед глазами. Робби растягивает сам себя и стонет, запрокидывая голову назад, когда видит, как жадно наблюдает за всем этим Грэй. Альфа облизывается, а потом мир резко переворачивается, и вот омега уже на спине, прижатый сильным телом к полу, а над ним — рычащий от возбуждения парень, который смотрит на него горячо, так, что впору испепелиться от этого напора.
— Просто сделай это, — задыхаясь, шепчет Робби, когда чувствует, как горячий, толстый член скользит у него между ягодиц.
— Ты согласен стать моим омегой? — Грэй дышит тяжело и у него глаза чёрные — зрачки почти полностью радужку затопили.
— Твою мать, ты что, серьёзно решил поговорить об этом в такой момент?! Ты раньше не мог спросить?! Да! Я буду твоим омегой, а теперь вставь мне уже! — Робби царапает чужие плечи и стонет громко, когда в него входят резко.
Комната наполняется стонами и тяжёлым дыханием, шлепками влажных тел и тихим бормотанием. Грэй двигается резко и жёстко, держа омегу за бедра и приподнимая его таз над полом, а Робби выгибается и кусает губы, стонет несдержанно, а потом напрягается и замирает, широко раскрывая глаза. Он кончает себе на живот и несколько капель попадает на грудь и щёки, а альфа придавливает его сверху, изливаясь внутрь него.
— Вытащи, чёрт, — Робби дёргается, а потом шипит сдавленно, потому что не успел и узел уже сцепил их. — Ну, молодец, что я ещё могу тебе сказать, теперь дети будут.
— Ну и что? Дети — это хорошо, — Грэй улыбается и двигает бёдрами, на что омега отзывается сдавленным стоном и злобным бурчанием:
— Надеюсь, они будут похожи на меня.
— Это с чего вдруг?
— А потому что ты слишком... недальновидный, вот. Ты что, серьёзно не понимал моих намёков?
— Каких намёков?
— Боже... в любом случае... знаешь... я люблю тебя.
— Это должен был сказать я.
— Замолчи, пожалуйста.
— Ты такой вредный, — альфа смеётся, когда замечает злой взгляд, направленный на него, и добавляет: — Но милый. Я люблю тебя, не хмурься.