Сон в брачную ночь

Пассажиры лимузина поднялись по ступеням крыльца, мужчина протянул швейцару тисненный золотом прямоугольник приглашения. Дама сбросила на руки расторопного лакея шубку и вошла в холл. На нее тут же обрушилось сияние многочисленных хрустальных люстр и грохот оркестра. Подхватив под руку своего немного мрачноватого кавалера, она двинулась по коридору, образованному наряженными во фраки лакеями, в дальний конец холла. Там, за увитой тропическими лианами аркой, начинался зимний сад. Точнее было бы назвать помещение, куда они вошли, тропическим лесом – со всех сторон гостей Костоломова окружили заросли пальм, оплетенных лианами, стройные стволы бамбука и других экзотических растений. Трудно было поверить, что за окнами – унылая петербургская зима и совсем немного времени осталось до Нового года. Среди зелени прятались огромные, прянопахнущие цветы, золотели спелые плоды апельсинов, с хриплыми криками перелетали с ветки на ветку разноцветные попугаи.

– Вот бы Перришону здесь погостить! – прошептала дама на ухо своему спутнику. – Ему бы это понравилось!

– Тихо, Лолка! – ответил тот одними губами. – Здесь и стены наверняка имеют уши!

Миновав зимний сад, гости вошли в следующий зал, откуда плавной дугой поднималась на второй этаж особняка мраморная лестница, украшенная расписанными статуями арапчат в ярких тюрбанах. Посредине лестницы с непроницаемым лицом стоял мужчина средних лет, весь облик которого однозначно говорил, что он обеспечивает безопасность своего хозяина. Его поза и лицо со сросшимися бровями давали понять, что второй этаж особняка не предназначен для гостей.

Многочисленные гости толпились у подножия лестницы, тихо переговариваясь и ожидая появления хозяина. Между ними сновали официантки в кокетливой униформе, разнося подносы с шампанским.

Наконец на пятачке свободного пространства перед высокими позолоченными дверями появился хозяин особняка, Иван Костоломов. Крупный, широкоплечий мужчина с густыми рыжеватыми бровями, длинные руки и мощные, покатые плечи которого не мог скрыть даже отлично сшитый смокинг. Рядом с ним возникла жена – юное создание с фарфоровым личиком, золотыми волосами и неживой, кукольной улыбкой.

– Я рад видеть всех вас сегодня у меня дома! – проговорил Костоломов низким уверенным голосом, мгновенно перекрывшим ровный гул разговоров. – И хочу поблагодарить всех приехавших за то, что вы нашли среди своих важных дел время для моей скромной особы…

Среди гостей легким ветерком пролетел вежливый смех.

– Не будем тратить драгоценное время на пустые слова! Милости прошу!

И мгновенно высокие двери распахнулись.

За этими дверями оказался огромный зал, по периметру уставленный столами с закусками и напитками. С потолка зала и с многочисленных колонн свисали серебристые и золотистые гирлянды, гроздья огромных шаров и разноцветных колокольчиков, еловые венки, перевитые золотой мишурой – в общем, многочисленные приметы приближающегося Нового года. Оркестр, расположенный на опоясывающей зал галерее, грянул вальс «На прекрасном голубом Дунае». По сверкающему узорному паркету, как водомерки по поверхности пруда, заскользили лакеи и официантки с подносами. Гости неторопливо потекли в зал.

В дверях их приветствовали хозяева – Иван Костоломов важно кивал, показывал крупные зубы в хищной улыбке, его жена улыбалась механической заученной улыбкой нарядной куклы и повторяла, скользя взглядом по сливающимся в сплошное пестрое пятно лицам:

– Очень рада, очень рада…

Среди гостей были финансовые и промышленные воротилы, а также заметные в городе люди – знаменитый ювелир Бананов, модельер Стаканский со своим неизменным спутником, балетным танцовщиком Ильхановым, драматург Мандаринов со своими гениальными детьми Фомой и Еремеем и даже популярный светский персонаж и знаменитый художник Афанасий Стрелкин.

Стрелкин, окруженный толпой восхищенных дам, подкручивал свои знаменитые усы и громким, хорошо поставленным голосом рассказывал об одном из своих путешествий:

– На вторую неделю наши проводники сбежали, прихватив всю провизию. К счастью, они оставили одну лошадь, и мы питались ею всю третью неделю. Но когда конина кончилась, вопрос с продовольствием встал особенно остро, и мы решили демократическим путем, то есть всеобщим тайным голосованием, выбрать, кого из участников экспедиции съесть в первую очередь…

Ильханов, облаченный в развевающиеся голубые шелка, худенький и легкий, как мотылек, кокетничал с ювелиром Банановым, вызывая ревнивое пыхтение толстого, одышливого Стаканского. Гениальные дети Мандаринова, заговорщицки переглянувшись, подкрались сзади к Ильханову и привязали к его одежде серебряное ведерко из-под шампанского.

В общем, каждый развлекался, как мог.

Лавируя среди гостей, как портовый буксир, к недавнему пассажиру лимузина из «Каскад-Паласа» приблизился высокий мужчина в смокинге, в котором по озабоченному лицу и совершенно трезвым глазам можно было узнать одного из служащих Ивана Костоломова.

Наклонившись к самому уху гостя, он доверительным тоном произнес:

– Иван Антонович хотел бы поговорить с вами.