Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.

Кто же первой припомнил из жен,
Как был добр государь Сюань-ван?

Первой жизни своей не щадить

Поклялась Гуйхуа – Линь Сынян!

Приказала: пусть Чжао и Цинь

Поведут вместе с нею отряд,

Чтоб у бранного поля расцвел

Груш весенних и персиков сад!

Что же будет? Победа иль крах?

Кто предскажет грядущее им?

Но они поклялись: «Пусть умрем,

Но за вана в бою отомстим!»

Слез не сдержишь – текут на седло,

Грусть весенняя так тяжела!

Лат железо пока не звенит,

Холодна полуночная мгла…

Разве девам злодеев унять?

Им не выиграть трудной войны!

Сколь прискорбно! Убиты цветы!

Ивы стройные сокрушены!

Души павших – у стен городских,

А не возле родного села,

Растоптали копыта коней

Этих женщин прекрасных тела…

Устремился в столицу гонец,

Обо всем, что стряслось, доложить.

Многим девам за павших подруг

Приходилось скорбеть и тужить…

Содрогнулся Сын Неба, узнав,

Что ослабла правленья узда,

Уронили чело от стыда

Окружавшие двор господа….

Разве могут вельможи, чины,

Властолюбцы, имея свой сан,

Удостоиться славы ее,

Сюань-вана жены, Линь Сынян?

Я скорблю о тебе, Линь Сынян,

И вздохну, и замолкнуть готов,

Только в сердце осталось еще

Много-много несказанных слов!

На этом Баоюй закончил, и все принялись выражать свое восхищение.

– Не очень удачно! – промолвил Цзя Чжэн и обратился к юношам: – Можете идти!

Баоюй, Цзя Лань и Цзя Хуань, словно помилованные узники, выскочили за дверь и отправились по домам.

Чем занимались обитатели дворца, мы рассказывать не будем, заметим лишь, что с наступлением вечера они сразу легли спать. Охваченный печалью, возвратился Баоюй домой, но, увидев в пруду лотосы, вспомнил рассказ девочки-служанки о Цинвэнь, которая превратилась в деву – Покровительницу лотосов, и от сердца отлегло. Глядя на цветы, он со вздохом подумал:

«Когда умерла Цинвэнь, я не устроил жертвоприношения у ее гроба. Но могу принести жертвы лотосам и так исполнить свой долг».

Юноше захотелось не мешкая исполнить обряд, но он сказал себе:

– Не годится совершать обряд кое-как. Даже перед цветами. Надо приготовить ритуальную утварь, надеть парадную одежду и тем проявить свое искреннее уважение к памяти умершей.

Затем он подумал: «Впрочем, древние говорили: „Водяная чечевица и белая артемизия из болот ценятся дешево, но идут на изысканные блюда для богатых, и еще их приносят в жертву духам и демонам“. Недаром говорят: „Не дорог подарок – дорога любовь“. Скорбь, переполнившую мое сердце, лучше всего излить в жертвенном поминании».

Баоюй взял белый прозрачный платок, который так нравился Цинвэнь, написал на нем тушью поминание «На смерть Покровительницы лотосов» – вступление и заключительную песню, после чего приготовил для жертвоприношений четыре любимых кушанья Цинвэнь.

В сумерки, когда все легли отдыхать, он приказал отнести жертвенные блюда на берег пруда, совершил положенные церемонии, повесил платок на стебель лотоса и стал читать: