Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

— Это хорошо, что вы не пьете, — откликнулась Цзиньгуй, — а то напивались бы и скандалили, как ваш старший брат Сюэ Пань. Каково было бы вашей будущей жене? Жила бы она вдовой при живом муже! Как я!

Она исподтишка глянула на Сюэ Кэ и почувствовала, что краснеет.

Молодой человек догадался, к чему клонит Цзиньгуй, и решил ретироваться. Но Цзиньгуй схватила его за руку.

— Сестра! — вскричал Сюэ Кэ. — Вам следовало бы держаться поскромнее! — Он весь дрожал, а Цзиньгуй, отбросив всякий стыд, сказала:

— Прошу вас, зайдите ко мне, я хочу с вами поговорить по важному делу!

— Госпожа! Сянлин идет!

Цзиньгуй вздрогнула, обернулась к Баочань. Та заметила приближавшуюся Сянлин и поспешила предупредить госпожу.

Цзиньгуй испугалась, выпустила руку Сюэ Кэ, а тот не преминул поспешно скрыться.

Однако Сянлин, которой не могло и в голову подобное прийти, успела заметить, что Цзиньгуй тащит Сюэ Кэ к себе в комнату. С сильно бьющимся сердцем она повернула обратно, так и не навестив Баочань, к которой шла.

Цзиньгуй, напуганная и рассерженная, поглядела вслед удалявшемуся Сюэ Кэ и, бранясь, ушла в дом.

С этих пор она еще больше возненавидела Сянлин.

Баочай в это время была в комнатах матушки Цзя и там услышала от госпожи Ван, что Таньчунь собираются выдать замуж.

— Это сын нашего земляка, — сказала матушка Цзя. — Кстати, он бывал у нас в доме! И как это твой муж мне раньше ничего об этом не сказал!

— Так ведь и я не знала! — заметила госпожа Ван.

— Все это, конечно, хорошо, — проговорила матушка Цзя, — только дорога туда дальняя. И если Цзя Чжэна переведут в другое место, наша девочка окажется в одиночестве.

— Вряд ли его переведут. Ведь наши семьи служилые, — произнесла госпожа Ван. — Возможно, их переведут сюда или же мы туда переедем! Недаром говорят, листья падают ближе к корню! Начальство сватает, как ему откажешь?! Муж наверняка все решил, а к нам человека прислал совета спросить только приличия ради.

— Если вы оба согласны, тем лучше, — промолвила матушка Цзя. — Не знаю только, увижусь ли я когда-нибудь с Таньчунь. Вряд ли она сумеет побывать дома раньше, чем через два-три года.

У матушки Цзя по щекам покатились слезы.

— Девочки выросли, им пора замуж, — заметила госпожа Ван. — Выдашь дочь за местного чиновника, а кто поручится, что его не переведут в другое место?! Главное, чтобы дети счастливы были! Взять, к примеру, Инчунь! Живет совсем близко, а что толку! Вечно ссорится с мужем, дело доходит до того, что ее не кормят. А пошлем что-нибудь, — не передают. От мужа одни упреки. Будто мы у них деньги взяли и не возвращаем. Родных навестить — и то не разрешают. Не видать нашей девочке счастья! Я соскучилась и недавно послала женщин навестить ее, но Инчунь к ним даже не вышла. Тогда они сами пошли к ней. Смотрят, девочка наша в легком старом платьишке, а день был холодный. Заплакала она, умолять стала: «Не рассказывайте дома, как я тут мучаюсь. Это мне наказание за грехи! И присылать ничего не надо, ни из одежды, ни из съестного, — все равно не передадут да еще поколотят за то, что я будто бы жалуюсь». Подумать только, что все происходит почти у нас на глазах. От этого еще тяжелее! А отец с матерью равнодушны к страданиям дочери! Поистине девочке живется хуже, чем нашей самой последней служанке! Но у Таньчунь, я думаю, муж будет хороший, раз мой супруг согласился на сватовство. Хочу попросить вас, почтенная госпожа, назначить несколько слуг и выбрать счастливый день, когда можно будет отправить Таньчунь к месту службы отца. Дело важное, и подготовиться надо тщательно, чтобы муж мой остался доволен.

— Твой муж решил, ты и распорядись! — приказала матушка Цзя. — Выбери счастливый день и отправь девочку!

— Слушаюсь, — отозвалась госпожа Ван.

Баочай, слышавшая разговор госпожи Ван с матушкой Цзя, не осмеливалась произнести ни слова и лишь с горечью думала: «Таньчунь — самая умная из барышень нашей семьи, а сейчас ее отдают замуж в дальнюю местность. Поистине все меньше и меньше остается в доме достойных людей».

Вскоре госпожа Ван попрощалась с матушкой Цзя и вышла из комнаты, Баочай последовала за ней и возвратилась к себе, но ни словом не обмолвилась Баоюю о том, что слышала. Заметив сидевшую в одиночестве Сижэнь с вышиванием в руках, Баочай рассказала ей о предстоящем замужестве Таньчунь, чем очень огорчила девушку.

Между тем наложница Чжао, прослышав, что Таньчунь выдают замуж, обрадовалась.

«Эта девчонка больше всех презирает меня! — думала она. — Даже матерью не считает. Я для нее хуже служанки! А вот о других заботится! Когда в доме распоряжалась она, Цзя Хуань шагу ступить не смел. Уедет — нам станет свободнее! Уважения от нее не дождешься, и я со спокойной совестью могу пожелать ей такой доли, как Инчунь».

Чжао побежала к Таньчунь сообщить новость.