Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Все время тревожившийся о сыне Цзя Чжэн, заметив, что вид у Баоюя здоровый, успокоился. Он не знал, что сын лишился разума, и, увидев его, забыл обо всех своих злоключениях и преисполнился благодарностью к матушке Цзя за то, что сумела сделать Баоюя счастливым. Баочай расцвела, Цзя Лань сделал большие успехи в учебе. Только Цзя Хуань ничуть не изменился, и это немного омрачило радость Цзя Чжэна.

Вдруг он промолвил:

— В доме будто кого-то не хватает!

Госпожа Ван сразу догадалась, что он имеет в виду Дайюй.

Она не писала мужу о смерти девушки и теперь не хотела расстраивать этим печальным событием, поэтому сказала, что Дайюй больна.

Зато Баоюю, когда он это услышал, показалось, будто ему в сердце вонзили нож. Но он тоже не хотел огорчать отца и, превозмогая скорбь, принялся помогать матери в подготовке к празднеству по случаю возвращения отца, поднес ему вина.

Наравне с Баочай и другими поднесла вино Цзя Чжэну и Фэнцзе, хотя была всего лишь женой его племянника: она ведала всем хозяйством дворца и пользовалась всеобщим уважением.

Приняв от родных поздравления с благополучным возвращением, Цзя Чжэн сказал:

— Теперь можно и отдохнуть!

Всем чадам и домочадцам он объявил, что их услуги ему не потребуются, и приказал подготовиться утром к церемонии жертвоприношения предкам в родовой кумирне.

Госпожа Ван сообщила мужу только домашние новости. Однако Цзя Чжэн ей напомнил о Ван Цзытэне. У госпожи Ван сразу стало тяжело на душе, но она виду не подала. Когда же Цзя Чжэн завел речь о Сюэ Пане, госпожа Ван сказала, что он сам во всем виноват и должен понести наказание. Улучив момент, госпожа Ван рассказала наконец мужу о смерти Дайюй. Это известие потрясло Цзя Чжэна; он стал вздыхать, на глаза навернулись слезы. Госпожа Ван не выдержала и тоже заплакала. Цайюнь незаметно дернула ее за платье, госпожа Ван спохватилась, вытерла слезы и стала рассказывать мужу о всяких радостных событиях. Вскоре они попрощались и госпожа Ван ушла спать.

На следующее утро Цзя Чжэн в сопровождении детей и племянников отправился в кумирню предков совершить положенные церемонии, после чего позвал Цзя Чжэня и Цзя Ляня и стал расспрашивать их о домашних делах. Цзя Чжэнь рассказал не все, кое-что утаил.

Цзя Чжэн между тем говорил:

— Я только приехал, и мне неудобно вникать во всякие мелочи, но прошу тебя быть повнимательнее. Когда я был при дворе, то слышал, что в доме у вас не все в порядке. Ты уже не мальчик, сам должен присматривать за детьми, поучать их. Будь построже с Цзя Лянем. Не думай, что я придираюсь. Я слышал о вас весьма нелестные отзывы. А сейчас вам надо быть особенно осторожными!

— Слушаюсь! — краснея, пробормотал Цзя Чжэнь, не решаясь возражать.

Цзя Чжэн возвратился во дворец Жунго и, после того как все домашние ему поклонились, удалился во внутренние покои, где его приветствовали служанки. Но об этом мы рассказывать не будем.

По дороге домой Баоюй не выдержал и заплакал. Его расстроил разговор родителей о Дайюй.

Когда он пришел, Баочай и Сижэнь во внутренней комнате о чем-то беседовали. Баоюй не стал им мешать, уселся в прихожей и предался грустным размышлениям. Баочай подумала, что он боится, как бы отец не вздумал проверять его успехи в учебе, велела Сижэнь напоить его чаем, а сама принялась успокаивать.

Видя, что жена не подозревает, в чем истинная причина его расстройства, Баоюй сказал:

— Ложитесь пораньше, я хочу посидеть один и собраться с мыслями! Я почти все забыл, память никуда не годится, и если отец это обнаружит, то будет огорчен. Впрочем, ты иди спать, а Сижэнь пусть со мной посидит.

Баочай не стала возражать и ушла.

Баоюй потихоньку шепнул Сижэнь:

— Умоляю тебя, позови Цзыцзюань — я хочу кое-что у нее спросить. Она хоть и сердится на меня, но постарайся ее уговорить!

— Ты же хотел побыть один, собраться с мыслями, и я очень обрадовалась. Что же тебе вдруг взбрело в голову звать Цзыцзюань? Успеешь завтра у нее спросить что хотел!

— Завтра батюшка, может быть, прикажет что-нибудь делать, и мне будет некогда, — ответил Баоюй. — Милая сестра, позови ее!

— Она не придет, если ее не позовет вторая госпожа Баочай.

— Поэтому я и прошу, чтобы ты ей все объяснила!

— Что объяснила?

— Разве тебе не известно, что и у меня, и у нее на душе? — проговорил Баоюй. — Ради барышни Линь Дайюй… Скажи, что я не был неблагодарным… Меня сделали таким!

Он бросил взгляд на дверь, ведущую во внутреннюю комнату, указал на нее пальцем и произнес: