Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Цзя Чжэн был растроган и взволнован, без конца кланялся Бэйцзинскому вану и просил заверить государя в своей преданности.

— Достаточно, что вы поблагодарили за милость, — сказал Бэйцзинский ван.

— Меня обвинили в тяжком преступлении, но милостью государя не только не наказали, но и возвратили имущество, — отвечал Цзя Чжэн. — В благодарность я хочу передать в казну полученное мною наследство и отказаться от жалованья.

— Государь гуманно обращается со своими подданными, — заметил Бэйцзинский ван, — он весьма осмотрителен как в наказаниях, так и в наградах. Высочайшей милостью вам возвращено имущество, и нет нужды еще раз докладывать о вас государю!

Бывшие здесь чиновники поддержали Бэйцзинского вана.

Цзя Чжэну ничего не оставалось, как еще раз поблагодарить вана и удалиться. Зная, что матушка Цзя беспокоится, он поспешил домой.

Все домочадцы, мужчины и женщины, молодые и старые, жаждали узнать, чем закончился визит Цзя Чжэна во дворец, однако не стали ни о чем расспрашивать, сдерживая любопытство.

Цзя Чжэн быстро прошел в комнату к матушке Цзя и рассказал, что удостоен высочайшей милости и получил прощение.

Это немного успокоило матушку Цзя, и все же она была огорчена — Цзя Шэ предстояло отправиться служить на северные границы, Цзя Чжэню — в приморские провинции, к тому же семья лишилась двух наследственных должностей.

— Успокойтесь, матушка, — произнес Цзя Чжэн. — Старший брат, хотя и уедет на север, будет служить государству и страданий ему терпеть не придется. А проявит усердие — восстановят в должности. О Цзя Чжэне и говорить не приходится. Он еще молод, пусть заслужит прощение. Если оба они оправдают доверие государя, мы сохраним наследие наших предков.

Говоря по правде, матушка Цзя с давних пор недолюбливала Цзя Шэ, хотя он и был ее сыном, а Цзя Чжэня — тем более, он ей приходился родней в третьем поколении. Зато у госпожи Син и госпожи Ю слезы не просыхали.

«Мы лишились всего, чем владели, — думала госпожа Син. — Муж уже в летах, а должен ехать в далекие края. Цзя Лянь и его жена всячески стараются угодить Цзя Чжэну, во всем его слушаются. А я остаюсь в одиночестве».

Госпожа Ю была полновластной хозяйкой во дворце Нинго, над ней стоял только Цзя Чжэнь. А теперь Цзя Чжэня отправляют на чужбину, ей же придется жить на иждивении родственников. Вдобавок на ее попечении остаются Пэйфэн, Селуань и жена Цзя Жуна, который так и не сумел сделаться самостоятельным и отделиться.

«Двух моих младших сестер погубил Цзя Лянь, — продолжала размышлять госпожа Ю, — а живет спокойно и без забот, будто ничего не случилось, и жена рядом с ним. А что делать нам, покинутым всеми близкими?»

Слезы снова полились из глаз госпожи Ю.

Однажды матушка Цзя не вытерпела и сказала Цзя Чжэну:

— Ведь решение по делу Цзя Шэ и Цзя Чжэня вынесено, сможет ли Цзя Шэ побывать дома? А Цзя Жун? Если он не виновен, его тоже должны отпустить!

— Судя по всему, брата пока не отпустят домой, — сказал Цзя Чжэн. — Может быть, потом. Я попросил кое-кого из друзей добиться разрешения для брата и племянника побывать дома, прежде чем отправиться в дорогу. В ямыне дали на это согласие. Тогда же освободят и Цзя Жуна. Не беспокойтесь, матушка, я все сделал!

— Одряхлела я, — отвечала матушка Цзя, — не занимаюсь хозяйственными делами. Дворец Нинго конфискован, Цзя Шэ и Цзя Лянь лишились имущества! Неизвестно, сколько осталось серебра у нас в семейной казне и сколько земли в восточных провинциях. Сколько денег мы сможем дать на дорогу Цзя Шэ и Цзя Чжэню?

Цзя Чжэн не знал, что ответить матушке Цзя, но, поразмыслив, решил рассказать все как есть.

— Если бы вы не спросили, матушка, — проговорил он наконец, — я не осмелился бы вам открыть правду. Вчера я проверял, как ведет хозяйство Цзя Лянь, и обнаружил, что наша семейная казна опустела: мы не только израсходовали всю наличность, но и залезли в долги. А без денег не добиться покровительства брату и Цзя Чжэню, несмотря на все милости государя. А где же взять эти деньги? С земель, которые находятся в восточных провинциях, арендная плата собрана и израсходована за год вперед. Остается лишь продать одежду и головные украшения, оставленные нам высочайшей милостью, и вырученные деньги отдать Цзя Шэ и Цзя Чжэню. А вот как нам жить, тут придется подумать.

Матушка Цзя снова заволновалась, глаза ее увлажнились.

— Как же так! — вскричала она. — Неужели мы дошли до столь бедственного состояния?! Помню, семья отца была гораздо могущественнее нашей, а потом разорилась, и приходилось создавать видимость богатства. Однако неприятностей никаких не было и упадок обнаружился лишь много лет спустя! Мы же, судя по твоим словам, не сможем продержаться и двух лет.