Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.

– Входи, входи! – отозвался Баоюй, узнав голос Цзя Ланя, и поднялся ему навстречу.

Цзя Лань вошел, широко улыбаясь, справился о здоровье Баоюя, поздоровался с Сижэнь и подал Баоюю письмо.

– Значит, приезжает твоя третья тетя Таньчунь? – спросил Баоюй, пробежав глазами письмо.

– Приедет, раз дедушка пишет, – отвечал Цзя Лань.

Баоюй кивнул, но мысли его были далеко.

– Вы все прочли? – спросил Цзя Лань. – Дедушка наказывает нам хорошенько учиться! А вы, дядюшка, наверное, совсем перестали писать сочинения?

– Наоборот! Как раз собираюсь написать несколько сочинений, чтобы набить руку, – усмехнулся Баоюй, – и чтобы думали, будто я преуспел в учебе.

– В таком случае предложите несколько тем для сочинений, – сказал Цзя Лань, – я буду писать вместе с вами, ведь мне тоже придется сдавать экзамены. И если я сдам чистый лист, будут смеяться не только надо мной, но и над вами!

– С тобой такого не случится! – уверенно произнес Баоюй.

Дождавшись приглашения, Цзя Лань сел против Баоюя, и они стали оживленно обсуждать предстоящие сочинения.

Чтобы не мешать им, Баочай ушла в другую комнату, думая про себя: «Баоюй, похоже, прозрел. Не пойму только, к чему это он сказал, что мои слова ему подходят».

Снова Баочай охватили сомнения. Зато Сижэнь, слушая, с каким увлечением Баоюй рассуждает о предстоящих экзаменах, радовалась в душе.

«Амитаба! Наконец-то заговорил о „Четверокнижии“, – думала она, – а это книга серьезная».

Пока Баоюй с Цзя Ланем рассуждали о сочинениях, Инъэр принесла чай. Цзя Лань взял чашку, завел речь о порядке сдачи экзаменов и рассказал, что пригласил Чжэнь Баоюя сдавать экзамены вместе с ними, чем очень порадовал Баоюя.

После ухода Цзя Ланя Баоюй отдал письмо Шэюэ, чтобы спрятала. Затем убрал книгу «Чжуан-цзы», позвал служанок и велел им унести и спрятать «Цаньтунци», «Юаньминбао», «Удэнхуэйюань»[84] и другие книги, которыми прежде увлекался.

Баочай с удивлением произнесла:

– Ничего хорошего в этих книгах, разумеется, нет, но зачем их уносить?

– Чтобы сжечь и разделаться с ними раз и навсегда! – ответил Баоюй.

«Наконец-то муж поумнел», – обрадовалась Баочай, но тут же снова расстроилась, услышав, как он бормочет:

В словах из «внутренних канонов»[85]
Нет существа ученья Будды,
Напутствия о «золотых каменьях»[86]
Не исключают «челн бессмертных»[87].

Баочай разобрала лишь слова «нет существа ученья Будды» да «не исключают „челн бессмертных“, и душу ее снова охватили сомнения, однако виду она не подала и принялась наблюдать за Баоюем.

Баоюй приказал Шэюэ и Цювэнь привести в порядок одну из пустовавших комнат, перенести туда все необходимые для экзаменов книги и с головой ушел в занятия.

Сижэнь только диву давалась и с улыбкой говорила Баочай:

– Ваши уговоры не прошли даром. Наконец-то он понял, что был неправ! Жаль только, что до экзаменов остается совсем мало времени.

– Это не важно, – слегка улыбнувшись, промолвила Баочай. – Что суждено, то и будет. Единственное, чего я от всей души желаю, это чтобы он шел по правильному пути и к нему никогда больше не возвращалось безумие!

Баочай огляделась и, убедившись, что в комнате никого, кроме них, нет, еле слышно добавила:

– Я все время боюсь, как бы не вспыхнула в нем его прежняя слабость к девушкам! Это было бы ужасно!

– Да, да, госпожа, – согласилась Сижэнь. – С того дня, как появился этот хэшан, второй господин совершенно охладел к сестрам. Потому что поверил ему. Если же перестанет верить, все может повториться. Ни вас, ни меня второй господин не жалует, Цзыцзюань ушла, осталось всего четыре служанки. Самая привлекательная – Уэр. Говорят, правда, будто ее мать просила старшую госпожу Ли Вань ее отпустить, хочет выдать девушку замуж. О Шэюэ и Цювэнь ничего плохого не скажешь, они лишь иногда озорничают. Что же до Инъэр, то второй господин не очень-то обращает на нее внимание, да и сама она скромная, ничего плохого себе не позволяет. Когда второму господину что-нибудь понадобится, надо посылать к нему либо Инъэр, либо девочек-служанок. Каково ваше мнение, госпожа?

– Пусть будет по-твоему, – ответила Баочай. – Но я все равно беспокоюсь!

С этих пор Баоюю стали прислуживать только Инъэр и девочки-служанки. Сам он из дому не выходил, а о здоровье госпожи Ван посылал справляться служанок. Но она не сердилась, рада была, что к сыну вернулся рассудок.

В третий день восьмого месяца исполнился год со дня смерти матушки Цзя. Баоюй с утра пошел поклониться в кумирню предков, а затем вернулся к себе.

После обеда Баочай, Сижэнь и остальные сестры болтали с госпожами Син и Ван.

Баоюй молча сидел в своей комнате, как вдруг к нему вошла Инъэр с блюдом фруктов и проговорила:

– Это вам матушка посылает по случаю годовщины со дня смерти бабушки.

Баоюй встал, в знак благодарности кивнул головой, снова сел и сказал:

– Поставь вон туда!

Инъэр поставила блюдо и тихонько сказала:

– Ваша матушка на вас не нарадуется, второй господин!

Баоюй улыбнулся.