Сон в летнюю ночь

Виктория Чучухина не любила, да и не умела держать язык за зубами. Она была готова делиться со Слеповраном всем, что происходило во дворце, не видя в этом ничего зазорного, тем более, что и не пыталась разбираться во всех враждующих партиях, беспрерывно плетущих интриги, ругаясь и мирясь. Но когда Викторию загонял в угол, не оставляя права на выбор, человек, который минуту до того клялся в вечной любви, Виктория возмутилась:

— Как это — дыба? Ты же меня увез и под венец звал!

— Куда не позовешь, когда ретивое играет. Ты же дама опытная, небось, и не то в сладкие минуты слышала. И как я звать венчаться тебя мог? Не по твоей роже каравай. Да у меня супруга имеется. В Москве меня княгиня ждет со дня на день.

Соболевский-Слеповран говорил без издевки, равнодушно, и Виктории стало противно, так противно, что захотелось немедленно уйти.

— Вот, жену и вербуй в доносчицы, а я пошла.

— Ступай, вольному — воля. Погуляй, охладись маленько. Через часок, а то и пораньше приползешь, в ногах валяться станешь, на коленях умолять — я добрый, может, и прощу.

Виктория, нарочито громко хлопнув дверью, вышла из спальни, на ходу пытаясь застегнуть пуговицы. «Не по роже каравай… да пошел ты… в ногах валяться, на коленях умолять… козел… пизд@бол, не скучай, смотри футбол…» — бормотала она, спускаясь по лестнице, где несколько часов назад на руках нес её Слеповран. Но когда оказалась на улице, решительности у неё поубавилась. Куда теперь идти, Виктория не представляла. Единственный дом в Петербурге, какой ей был известен, это дом Платона Дмитриевича Паврищева. Но ни как добраться до него она не знала, ни что сказать. Платон Дмитриевич сразу же за шиворот во дворец оттащит — ничем он не поможет Виктории в ситуации, ею же и созданной. Бежать надо из Петербурга, но куда и как? Документов нет, денег нет — ничего у неё нет. «Главное, у тебя нет мозгов», — крутилась в голове любимая фраза Вуколова. Прав был Валера, когда ей это говорил, сто раз прав. Но тут всплыло в памяти: «у заставы дом Жабоедова», и подумалось Виктории, что у смешного Мальцева хоть на время можно будет схорониться.

Х. Санкт-Петербург, ночь с 6 на 7 октября 1740 года

На улице было темно и безлюдно. А ещё столица называется, или это просто такая пустынная улица… Виктория не стала раздумывать над этим, поскольку перед ней стояла более сложная задача — добраться до дома Жабоедова. Как она объяснит Мальцеву своё появление, Виктория пока не задумывалась: задачи надо решать по мере поступления. Виктория Чучухина жила в Петербурге почти полгода, но сориентироваться в этом городе никак не могла, да что там — в Петербурге, она во дворце только недавно перестала плутать по лабиринтам комнат и галерей. За спиной зацокали копыта, и извозчичья повозка остановилась возле Виктории. Бородатый мужик на козлах окинул взглядом женскую фигуру: роброн из дорого атласа, бархатная накидка — и в такой час одна на улице.

— Куда отвезти прикажите?

Извозчик, видимо, принял Викторию… Впрочем, какая разница, за кого он её принял, главное, она могла добраться до следующего пункта своего пути в неизвестное.

— Мне к заставе, в дом Жабоедова.

И они поехали, долго кружа по каким-то темным проулкам. «Может, дороги не знает или завезти куда хочет — нереально столько катать», — мелькнула испуганная мысль, но тут они остановились у маленького домика в три окошка, и извозчик объявил:

— Вот прибыли — дом Жабоедова.

Виктория не поняла, как извозчик догадался: ни номера на доме нет, никаких табличек не вывешено, неужели всех домовладельцев в голове держит, или это такое популярное место, куда к Мальцеву постоянно в сумерках съезжаются дамы со всего Петербурга. От этого предположения Виктория, несмотря на нервический озноб, улыбнулась: представить длинного конопатого Мальцева в роли брутального мачо было смешно. Расплачиваться с извозчиком пришлось кольцом, подаренным императрицей, — в прямом смысле, царским подарком. Извозчик удивленно рассматривал перстень с самоцветом:

— Много даете, барыня.

— Ну, что сверх счетчика — на чай, — великодушно улыбнулась Виктория. Она не могла прийти в себя от радости, что в большом городе нашелся маленький домик Жабоедова.

— Может, засим ещё куда надобно свезти?

— Никуда не надо, поезжай, — Виктории хотелось побыстрее избавиться от возницы, и лишь когда цокот копыт стих, сообразила: мало ли где Мальцев может быть, а извозчик отвез бы в гостиницу, должны же быть в столичном городе гостиницы. Потом надо найти скупку или ломбард, с кольцом она, конечно, погорячилась, но ещё есть серьги, которые к жемчужному роброну подобрала камеристка Анны Иоанновны… Виктория поднялась на крыльцо дома Жабоедова и встала под дверью — вдруг Мальцева нет дома, куда тогда идти, а вдруг Мальцев её не примет, побоится лезть в эту историю неисполнения царской воли… Угораздило же оказаться в чужом городе без денег и мозгов! Но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Сергей Афанасьевич Мальцев собственной персоной.