Сон в летнюю ночь

Вика обернулась: по Неве плыл освещенный множеством разноцветных фонариков кораблик. На палубе играл оркестр, нарядные люди стояли на носу, и до берега доносились обрывки фраз, смех. Словно видение праздника, проплывало судно мимо… Как хотелось помахать им рукой и прокричать «Счастливого пути!» – Виктория всегда так делала, когда загорала с друзьями на канале, но сейчас так поступить побоялась: может, надо поясно кланяться, когда судно цесаревны мимо проплывает, или «многие лета» петь…. Хорошо, что в потемках с освещенной палубы берегов не видно. «На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу…». Впрочем, Виктория была не одна, с ней был друг – конопатый Мальцев. Интересно, чего он к ней привязался? Она, по местным меркам, и старая, и нефигуристая. Вон, Елизавету Петровну с берега узнать можно по бюсту пятого размера… Откуда у них всех такие груди, когда силикона здесь в помине нет? Виктория слышала от наперсниц Анны Иоанновны, что грудь надо мазать куриным пометом, а сверху накладывать капустные листы, но Виктории уже было поздно ходить в таком компрессе – время упущено. Неужели цесаревна Елизавета Петровна в отрочестве куриным пометом грудь натирала?

Виктория не успела обдумать процесс увеличения груди, потому что на кораблике начался переполох, смех, и всё перекрыл мощный баритон «За тебя, цесаревна, ничего не пострашусь!», а затем мужчина в белой рубахе прыгнул за борт. Плеск, брызги от падения, визг, выкрики… Человек легко поплыл к берегу, держа курс прямо на наших героев. Мальцев потянул Вику от кромки берега в тень кустов. Пловец вышел на берег, расправил широкие плечи и помахал какой-то тряпицей – на корабле ответили ликующими возгласами. Суденышко развернулось и устремилось к берегу. Пока судно приближалось, человек быстро наклонился и перочинным ножом стал выкапывать под деревом ямку, затем вытащил из-за пазухи что-то (в темноте не разобрать), огляделся и спрятал среди корней. Луна зашла за облако, но в темноте угадывались скорые и ловкие движения загадочного копателя. Судно между тем подошло к берегу, прямо в воду сбросили сходни, и мужчина, взобравшись на мостки, легко взбежал на палубу. «Твой платочек, Елизавета Петровна», – зазвучал красивый голос. Опять смех, возгласы… Кораблик, переливаясь весёлыми огоньками, медленно отходил от берега.

Виктория и Мальцев стояли в тени боярышника и смотрели на отплывающее судно. Всё произошло мгновенно, как в американском блокбастере. Вике очень хотелось подойти к дереву и посмотреть, что там такое было спрятано, но чужое лучше не трогать, особенно здесь, в восемнадцатом веке.

– Виктория Робертовна, взгляните: звезда падает, – прервал молчание Мальцев.

По черному небу стремительно летела яркая светящаяся точка, за ней – другая. Вика загадала: «Я вернусь к себе домой на Автозаводскую», подумала и загадала на вторую: «И Вуколов сделает мне предложение», и уже безо всяких звезд: «В моей жизни все пойдет только к лучшему!»

VII

Берег Невы, 7 августа 1740 года

Виктория Чучухина готовилась к увеселительной прогулке. «Люблю посидеть на травке», – мечтательно объявила за завтраком Анна Иоанновна. И пока стояли дни, наполненные нежным августовским теплом, было решено устроить увеселительную поездку на берег Невы. Анна Иоанновна выезжала основательно, брала с собой для развлечения шутов, горбуний, ну и, конечно, новую сказительницу Викторию. Куда ж без неё!

«День не задался с утра – жизнь с начала», – иных слов, кроме очередной цитаты из соцсетей Интернета, для комментария к подготовке пикника у Виктории не нашлось. Утром Анна Иоанновна была в прескверном настроении, бранилась, била по щекам фрейлин. Виктория не в первый раз наблюдала этот монархический беспредел, поэтому стояла тихонечко, смотрела равнодушно, зная, что нужно не высовываться. И вот тут-то на ногу Виктории и наступил царский любимец – шут Педрилло. Наступил больно, металлическим каблуком на пальцы в суконных туфельках, и подмигнул при этом весело: мол, это специально, чтобы погромче взвизгнула – неприкрытый цинизм был фишкой Педриллы.

Про Педриллу (да-да, именно его имя потом стало нарицательным, но не по ориентации, Педрилле вовсе не присущей, а исключительно из-за созвучности) надо пояснить отдельно. Ненависть у них с Викой была взаимная. Поначалу Виктория думала, что Педрилла обычный «голубой», за что Педриллой и прозван. Однако быстро выяснилось, что шут самый что ни на есть натурал, можно даже сказать, кобель, просто его итальянское имя Пьетро-Мира сокращалось для простоты общения либо в Петрушку, либо в того самого Педриллу. Но недоразумение это привело к тому, что поначалу улыбки и рукопожатия Педриллы Виктория отнесла на счет дружелюбия сексуальных меньшинств, а когда обнаружились его отнюдь не платонические намерения, вышел скандал с выяснялками. И с того времени Педрилло откровенно Вике гадил, вот как в то утро: прошелся по её ногам, Вика охнет, ахнет, взвизгнет, подпрыгнет – императрица на неё обратит свой гневный взор и начнется…