Сон в Нефритовом павильоне

Как раз в то время взошел на престол новый император. Он разослал по стране гонцов с повелением собрать в столицу всех образованных юношей, дабы устроить им экзамен и взять на службу государству самых способных и талантливых. Узнав об этом, Ян Чан-цюй сказал отцу:

— Мужчина появляется на свет, чтобы с оружием в руках служить государю и народу. Он обязан изучить по книгам великие деяния древности, дабы хорошо знать, как надлежит поступать герою. Хватит мне сидеть дома, я хочу отправиться в столицу, сдать экзамен и добиться славы.

Ян Сянь выслушал сына, взял его за руку и привел к жене. Госпожа Сюй, узнав, в чем дело, сильно опечалилась:

— Долго не было у нас детей, но Небо наконец сжалилось и подарило нам тебя. Остаток своих дней мы намеревались провести, собирая возле Белого Лотоса коренья и травы, ловя в реке рыбу. Ну зачем нам здесь твоя слава, а с нею, верно, богатство и знатность? Ради всего этого не хочу я расставаться с тобой! И лет тебе всего-навсего дважды по восемь, и столица отсюда за три тысячи ли! Страшно мне тебя отпускать!

Но Ян Чан-цюй стоял на своем:

— Пусть нет у меня талантов и знаний Бань Чао,[63] который, отложив кисть, отправился совершать подвиги в битвах с врагом, но ведь время уходит, и я не могу больше ждать. Мой час настал!..

Отец только руками развел.

— Смысл жизни мужчины в сражениях, в постижении мудрости, а все остальное — пустое. Что делать, жена, придется отпустить сына.

Взяла госпожа Сюй сына за руку и говорит:

— Мы с отцом не очень еще старые, поэтому о нас не беспокойся. Но мне тяжело с тобой расставаться, ведь ты для меня так и остался маленьким. А каково ждать твоего возвращения, ждать дни и ночи, ждать неизвестно как долго!

Она говорила, не замечая, что слезы бегут у нее по щекам. Сын с нежностью склонился к матери.

— Матушка, не подумайте, что я дурной сын. И не надо проливать слезы, поберегите себя!

Достала госпожа Сюй из сундука все свои кофты да юбки, вынула из волос шпильку и продала все за несколько десятков лянов серебра.[64] Купила она осла, наняла мальчика-слугу и передала их сыну вместе с оставшимися деньгами. И вот настал час отъезда. Отец с матерью проводили сына до околицы и долго смотрели ему вслед, не проронив ни слова. Только когда сгустились сумерки, вернулись они домой.

А молодой Ян, хоть и не по годам ученый и разумный, все-таки не был старше своих лет: одной рукой погонял он осла, а другой утирал обильные слезы.

Впереди лежал путь в столицу. Весна уже кончалась, и подступало лето. Все вокруг зеленело, пестрели цветы, веял восточный ветерок, монотонно приговаривала кукушка. Успокоившись, Ян стал замечать красоту окрестных мест и вскоре уже громко читал подходящие стихи, почтительно вспоминая при этом отца с матерью. Через десять дней он достиг окрестностей Сучжоу.[65] Тот год выдался неурожайным, и в лесах появились разбойники. Ян принимал меры предосторожности: проделав часть дневного пути утром, путешественники отдыхали днем, а под вечер снова шли вперед, стараясь держаться поближе к селениям, пока не находили подходящего пристанища на ночь. И вот однажды бросилось им в глаза — все реже встречаются путники, все меньше постоялых дворов у дороги. А солнце уже скрылось за холмами, и быстро сгущалась тьма. Выглянула луна. Через несколько ли пришлось путникам остановиться — деревья под самое небо и громадная гора преграждали им путь. А тут еще луна ушла за тучу, ветер закружил под ногами прошлогодние листья и дорога начала петлять, поднимаясь в гору. Мальчик-слуга шел впереди, подгоняя осла. Вдруг он выронил кнут и подбежал к Яну. Тот спросил, что случилось, и мальчик, указывая на заросли, прошептал в ответ:

— Нам ведь говорили про разбойников. Посмотрите, господин, там кто-то стоит…

Ян посмотрел, но увидел только отполированный дождями ствол старого дерева, а за ним гнилой пень, который чуть светился в кустах. Рассмеялся он и пожурил слугу за трусость. Мальчик подобрал кнут, и двинулись путешественники дальше. Но не прошли и десяти шагов, как из зарослей выпрыгнули на дорогу разбойники и, угрожая ножами, подступили к Яну. В нос юноше ударил дурной запах, но он даже в лице не изменился и говорит им:

— Я знаю, что вы крестьяне и что голод довел вас до лиходейства. И все-таки грабить путников грешно, хотя мне не жаль ни денег, ни одежды. Только лишать человека жизни — это уже смертный грех!

Предводитель разбойников расхохотался.

— А ты знаешь, что люди обычно дорожат своими пожитками больше, чем жизнью? Пока не ткнешь ножом такого жадюгу — ничего не отдаст!

Ты прав, — согласился Ян, — а пока отойдите в сторонку, я сам сниму одежду и отдам вам ее вместе со всем, что у меня есть.

Разбойники спрятали ножи и отступили на шаг. Ян велел снять с осла поклажу и сам начал спокойно раздеваться. Остался в одном исподнем и говорит:

— За мое исподнее вы много не выручите, а голым мне идти негоже, так что не обессудьте.

Разбойники вытаращили глаза.

— По вашему поведению не скажешь, что вы нас боитесь, — такого храбреца впервые видим!