Сон в Нефритовом павильоне

Тем временем алая заря уже появилась на востоке. Хун оделась и подошла взглянуть на себя в зеркало. На ее прекрасное лицо, подобное пиону под весенним ветром, минувшая ночь наложила печать счастья. Это счастье и радовало и пугало Хун…

Вздохнув, Ян проговорил:

— Путь мой далек, я не могу оставаться с тобой долго. Завтра надо отправляться в столицу.

Опечалилась Хун.

— Женщина своей любовью не должна отрывать мужчину от его деяний. Я соберу вас в путь, а вы, наверно, сможете побыть со мною до послезавтра?!

Ян и сам не хотел расставаться с Хун. Но быстро пролетели два дня, и час прощания наступил. Хун обратилась к возлюбленному.

— Я хочу сделать вам подарок в дорогу — смену одежды и немного денег, уж простите, я не очень богата. И еще я наняла для вас слугу, он вам понадобится в пути, ведь до столицы больше тысячи ли. Вы разрешите ему следовать за вами?

Ян кивнул, и все вышли из дома. Хун захватила поднос с вином и вместе с Лянь Юй и слугой села в маленький экипаж, чтобы проводить Яна до заставы, где стоял Павильон Ласточки и Цапли. Поэт сказал: «Белая цапля летит на восток, ласточка улетает на запад», и на мосту, напоминавшем своими очертаниями радугу и примыкавшем к павильону, испокон веку прощались с уезжавшими в дальние края. Взявшись за руки, Ян и Хун подошли к павильону и поднялись наверх. Были дни первой четверти четвертой луны. Ивовые заросли звенели от волшебных трелей соловьев, на берегу реки пестрели яркие цветы, зеленела сочная трава… И еще печальнее становилось среди этой красоты, еще больнее терзала грядущая разлука сердца прекрасного юноши и прекрасной гетеры! Они молча стояли и смотрели друг на друга. Лянь Юй принесла вино и разлила по бокалам. Хун подняла свой и, не сводя глаз с Яна, пропела:

Ласточка мчит на запад,
Цапля летит на восток…
Десять тысяч нитей у ивы,
Слаб все равно уток:
Стоит одной порваться —
Исчезнет любовь без следа.
Пою любимому, плачу —
Когда он вернется, когда?..

Влюбленные осушили бокалы, и Ян снова наполнил их, протянул Хун и прочитал стих:

Ласточка мчит на запад,
Цапля летит на восток…
Наши пути сойдутся,
Минет разлуки срок.
В зеленых зарослях ив
Реки Вэйшун не видать…
Ты плачешь, и мне так горько
Любимую покидать…

Хун приняла бокал, протянутый ей Яном, и слезы брызнули у нее из глаз.

— Вы знаете все мои мысли, поэтому я ничего не буду говорить о любви, хотя чувства переполняют меня, как волны — узкий поток в бурю… Мы поклялись встретиться и не расставаться больше… Никто не в силах отменить этого расставанья, и никто не знает, когда назначена нам встреча. И я не знаю, что теперь станется со мною: ведь я подневольная, приписана к управе… Однако молю вас об одном: берегите себя, и да будет ваше странствие благополучным! Верю, вы осуществите задуманное и добьетесь успеха. Не забудьте тогда и обо мне!

Стараясь пересилить горечь разлуки, Ян взял Хун за руку и произнес:

— Все в жизни предопределено, и ничего не может изменить человек. Как была предопределена наша встреча, так предопределена и наша разлука. Как знать, может, мы будем еще наслаждаться знатностью и богатством, любовью и счастьем! Верь, разлука будет недолгой, и не тревожься обо мне.

Они сошли вниз, и на ступенях павильона Хун подозвала слугу:

— Будь верен господину Яну. Вернешься — награжу! Слуга поклонился и отошел. Хун наполнила бокал и повернулась к Яну.

— Когда мы расстанемся, даже закрытые облаками горы и те для меня опустеют, и я начну ждать от вас весточки. Ветреным утром и дождливым вечером, в дороге и на постоялом дворе помните, что я тоскую без вас!

Пригубив вино, Ян сел на осла, кликнул мальчика и слугу и вскоре скрылся из виду. Облокотившись на перила, Хун долго смотрела вслед любимому. В небе зажглись звезды, потемнели горы, туман пополз по полям и равнине. Ничего не стало видно, кроме облаков в вышине, ничего не стало слышно, кроме щебета птиц в ветвях… Хун то и дело вытирала мокрое лицо рукавом, даже не сознавая, что вытирает слезы. Вне себя от горя, села она наконец в экипаж и поехала домой.

Через десять дней Ян достиг столицы[114] и был поражен великолепием императорского дворца и шумной жизнью этого города, сердца страны. Он подыскал постоялый двор по средствам и несколько дней отдыхал с дороги. Потом, решив, что пора отослать весточку в Ханчжоу, вынул бумагу, написал письмо, отдал его слуге и, отсчитав пять лянов серебра, наказал тому быстро возвращаться к хозяйке.

— Слушаю, ваша милость, скоро я доставлю вам ответ госпожи, — сказал слуга и уехал в Ханчжоу.