Сон в руку

— Простите, пан Чижик, не сочтите меня бестактной, но вам все же придется более подробно рассказать о ваших семейных проблемах. Хотя бы в общих чертах.

Посетитель расправил платок и принялся вытирать шею:

— Жарко тут у вас. Я бы еще выпил воды…

Даша поспешила выполнить его просьбу. Теперь она не носила стакан на кухню, а, наоборот, принесла оттуда бутылку с водой.

— Прошу вас. Если хотите, можете снять пиджак.

— Спасибо. — Чижик взял стакан и, не обнюхивая, сделал несколько жадных глотков. — Я расскажу вам все с самого начала. Дело в том, что мы познакомились с Амалией не совсем обычно…

— Да-да, я вас внимательно слушаю. — Даша щелкнула ручкой и приготовилась записывать.

— У меня большой дом, но находится он за городом, в очень уединенном месте. Я люблю природу, покой… Наверно, это обусловлено моей работой.

— Вы ученый?

— Нет, нет, я гробовщик.

Несмотря на тридцатиградусную жару, Даша почувствовала, как у нее холодеют ноги. Те же чувства, наверное, испытывал Моцарт, принимая заказ на Реквием.

— Вы… делаете гробы?

Что-то в ее голосе заставило собеседника взглянуть на нее:

— Надеюсь, вы не суеверны?

— Нет… Конечно, нет, — пробормотала Даша. А сама подумала, что гробовщику убить жену куда проще, чем какому-нибудь другому человеку. — Простите, я вас перебила. Вы остановились на том, что познакомились с женой при необычных обстоятельствах.

— Да, да… В ту ночь разразилась страшная гроза. Сколько живу, не припомню, чтобы так бушевало. Все гремело и сверкало, казалось, еще чуть-чуть — и обрушатся небеса. Даже моя кошка — у меня эбеновая азиатская кошка, — даже она…

— Эбеновая? — Даше вспомнилась прозрачная палочка, которой терли обо все подряд, добывая электричество. — Ваша кошка была прозрачной?

— Почему прозрачной?

— Эбонитовой?

— Нет, эбеновой. Черной.

— Ах так!.. Простите, я снова вас перебила. Так что с кошкой?

— Она забилась под диван и отказывалась вылезать. — Чижик неожиданно порозовел, то ли от воспоминаний, то ли по какой иной причине. — А потом вдруг все стихло. Стало очень темно и тихо. Я это отчетливо помню, потому что было новолуние. Вы знаете, как темно в лесу во время новолуния?

У молодой женщины засосало под ложечкой. Она весьма живо представила себе залитый дождем черный дом, окруженный со всех сторон непроходимым черным лесом. Вспышка молнии пронзает черное небо, высвечивая огромного ощетинившегося кота. А сам кот, черный и зловещий, своим дьявольским мяуканьем заглушает раскаты грома.

— Потом вдруг все стихло, и в наступившей тишине я услышал, как где-то скрипит половица. Так тихо-о-онечко, тихонечко: скрип-скрип, скрип-скрип…

— Да прекратите меня пугать! — не выдержала Даша.

— Я вас не пугаю, — Чижик выглядел удивленным, — просто хочу рассказать, с чего все началось.

Даша нервно обмахивалась листом бумаги:

— Простите, это я, наверное, от жары. Что было дальше?

— Так вот, выхожу я на крыльцо и вижу — кто-то сидит на самой последней ступеньке. Сначала я даже хотел пойти за оружием, но потом понял, что человек слишком мал, чтобы мне его опасаться.

Даша скользнула взглядом по отнюдь не атлетической фигуре собеседника.

— Я окликнул его, однако человек ничего мне не ответил. Тогда я спустился и заглянул сидящему в лицо. Представьте себе мое удивление, когда я увидел, что это женщина, находящаяся, судя по всему, без сознания. — Чижик облизнул пересохшие губы. — Я отнес ее в дом и уложил в постель. Она проспала почти сутки. А когда пришла в себя, то оказалось, что она ничего не помнит.

— Как это? — вытаращила глаза Даша.

— Вот так. То есть совсем ничего: ни как ее зовут, ни сколько лет, ни как оказалась в лесу. Ни-че-го!

— И что вы сделали?

— Наутро я обратился в полицию, но целый месяц интенсивных розысков ничего не дал. Тогда я послал ее фотографию на телевидение и в те организации, где занимаются розыском пропавших. И опять ничего! А через полгода я сделал ей предложение, и мы поженились.

— Но как вы узнали ее имя?

— Мы его сами выбрали. Я называл имена, а она прислушивалась. Потом сказала, что Амалия нравится ей больше всех остальных. Почти семь лет мы прожили душа в душу, но пару месяцев назад начало твориться что-то странное. — Чижик опять начал нервничать. — Моя супруга стала замкнутой, раздражительной. Она постоянно куда-то отлучалась, кому-то звонила… Мне это было тем более странно, что Амалия по-прежнему ничего не помнила. По крайней мере, продолжала так утверждать.

— А вы не пытались у нее самой узнать, где она бывает?

— Разумеется, пытался. Но Амалия ответила очень грубо. Я заметил, что она часто спускается в подвал.

— В подвал? А что у вас в подвале?

— Ничего особенного. Старые вещи, рухлядь всякая. Знаете, пользоваться уже нельзя, а выбросить вроде бы жалко. На всякий случай я обыскал подвал…

— И?..

— И обнаружил тайник.

— Тайник?! — восхитилась Даша. — А что в нем было?

Чижик огляделся по сторонам, наклонился вперед и прошептал: