Сон в руку

— Вильям, помоги мне. — Чепмен почти умолял. — Я практически разорен, я нанял свору детективов, плачу огромные деньги, но пока им не удалось найти даже штрафной квитанции.

— Я не могу сделать большего. Я и так перешел всякие границы. Знаешь, что со мной станет, если кто-то узнает о нашем разговоре?

Чепмен продолжал уговоры:

— Но ты же можешь натравить на нее своих ребят. Вдруг все-таки окажется, что она сделала операцию?

— Это бессмысленно. — Брейк покачал головой. — Я видел ее с расстояния полуметра. На ней не было ни грамма косметики.

— И что?

— Ее кожа нежна и упруга, как у ребенка. Хочешь знать мое мнение?

— Ну? — без особого энтузиазма спросил Чепмен.

— Или она действительно открыла секрет вечной молодости, или…

— Или что?

— Или тебе понадобится чертовски хороший детектив.

3

Элиза лежала на кровати ничком. Кружевная подушка была совершенно суха: у нее не оставалось сил даже заплакать. Она перевернулась на спину.

На расписном потолке парили ангелы. Это хороший знак. Значит, остается только Голливуд. Если она все правильно сделает, ее ждут деньги и слава, а если она ошибется… Ее ожидает тюрьма.

Последняя мысль заставила Элизу отвести глаза от невинных ангельских лиц. В любом случае медлить больше нельзя. Еще день, и Кержич возьмет ее замок на абордаж. Вдвоем с мужем Амалии они вытряхнут из нее все.

Пора.

Элиза встала с кровати, подошла к столу и достала из ящика небольшую тетрадь, перелистала. Что ж, пришло время воспользоваться задуманным.

Но только как живой добраться до Голливуда?

Глава 29

1

Итак, худо-бедно, но путешествие продолжалось. И никто, включая самого заслуженного туриста, не переживал по поводу изменения первоначальных боевых планов. Существенно пошатнувшиеся вегетарианские воззрения окончательно добили знаменитые жареные колбаски с пивом. Раз попробовав их нежную лопающуюся корочку, он, словно акула, отведавшая людской крови, уже не мог остановиться. Все высвободившиеся от дальних переходов силы он бросил на знакомство с национальной кухней, в чем ему с радостью помогали сын Гоша и известный обжора Прохазка. Их столы мгновенно заполняли разнообразные пены, помазанки[6], сардельки, копченые куриные деликатесы, ветчинные и селедочные завиточки, жареные куски свинины и литры, литры холодного пенящегося пива — светлого, темного и резаного[7].

Неправильный образ жизни заметно улучшил настроение бывшего туриста, но вместе с тем нанес сокрушительный удар по его почкам, о чем свидетельствовали частые отлучки в туалет и темные мешки под глазами. Остальные хоть и проявляли в еде некоторую сдержанность, отмене пеших походов тоже радовались.

Однако изменение планов, кроме очевидных выгод, повлекло за собой и частичные неудобства. До следующей гостиницы проще всего было добираться двумя путями: сухопутным, то есть пешим, узкой тропкой вдоль реки километров тридцать, или все те же тридцать километров, но по самой реке. Все остальные варианты оказывались более громоздкими. И автобусы, и поезда, кроме того, что делали приличный крюк, не имели прямого сообщения. На поезде надо было пересаживаться два раза, на автобусе, правда, всего один, но в месте пересадки пришлось бы ожидать почти три часа. Пешком идти никто не хотел, а река манила прохладой и ласковой серой волной.

Гоша, как и всякий человек, никогда не ходивший на байдарке, тотчас загорелся этой идеей.

— Так, берем напрокат… раз, два, три… шесть байдарок, и через час мы на месте!

— Вы собираетесь идти со скоростью двадцать узлов? — с любопытством осведомился Полетаев.

Гоша покраснел.

— Это много или мало? — с вызовом спросил он.

— Ну, не знаю, не знаю… — Подполковник потер гладко выбритый мужественный подбородок. — Для кого как. Например, для морской яхты при сильном ветре и включенном двигателе более чем достаточно. Представить себе пана Прохазку, развивающего такую крейсерскую скорость на байдарке, признаться, затрудняюсь.

— Да у него даже зад туда не влезет, — хмыкнул Ример. — Какая еще скорость!

Ничего не подозревающий пан Ярослав грел на солнышке то самое место и вполне мирно беседовал с Чижиковой о погоде.

— А кто вообще умеет плавать на байдарке? — поинтересовалась Катя.

— Не плавать, а ходить, — вежливо поправил Полетаев. — Лично я умею.

— Я тоже, — эхом отозвался Деланян. Ример зевнул:

— Если мне показать, в какую сторону весла крутятся, то могу попробовать.

— Виктор Семенович, а вы?

Тот принялся жевать обветренными губами:

— Разумеется, в свое время я…

— Так, все ясно. — Даша не стала дослушивать. — Констатирую — из одиннадцати человек на байдарках умеют ходить только двое.

— Откуда одиннадцать-то? — быстро обежал всех глазами розовощекий Гоша.

— Детей, конечно, можно сунуть в рюкзаки, но вряд ли они согласятся. Поэтому одиннадцать.

— А если получше приглядеться к этому толстозадому, то и все двенадцать, — добавил Ример, который все не мог простить Прохазке затрещины, полученной в театре.

Катя бросила на вдовца сердитый взгляд:

— Николай, я бы попросила вас следить за свой речью. Здесь все-таки дети.

Ример саркастически рассмеялся: