Сон в зимнюю ночь (СИ)

Впрочем, молодой человек взял себя в руки, и не раздумывая пошёл за лешим на Поляну. Кикимора шагала последней. От опушки по снегу отошли недалеко - шагов на полста. Здесь леший остановился.

- Ну-кась, паря, заткни уши и глаза закрой, - велел он.

Иван послушно прикрыл уши ладонями и зажмурился, однако, из любопытства, не до конца. Потому увидал, как леший сунул в рот два пальца, и засвистев, завертелся вдруг волчком.

Свист становился всё тоньше, Ерофей Фомич крутился всё быстрее, а с ним вместе закружился непроглядной стеною снежный буран. И не разобрать уже было кто свистит - леший, или колдовская вьюга.

Внезапно всё стихло. Ерофей Фомич остановился и отряхнул одежду от опавшего снега.

- Раскрывай зенки-то, - крикнул он. - Знаю же, что подглядывал.

Иван огляделся. Ни поляна, ни угрюмый ельник вокруг неё вроде бы не изменились. Вот только, ещё минуту назад с неба светила ущербная луна. Теперь же, над лесом низко зависло холодное декабрьское солнце, позволяя разглядеть метаморфозы, произошедшие с тропинкой.

Вообще-то, тропинки больше не было. Вместо неё лесной массив рассекала прямая дорожка мощённая... нет, не жёлтым кирпичом, а разноцветной тротуарной плиткой.

Леший задумчиво теребя бороду, пробормотал:

- Над Канадой небо синее, меж берёз дожди косые. Хоть похоже на Россию, всё же это не Россия... Видал, - сплюнул он с досадою, - Дороги у них тут какие?! Смотреть противно!

Иван ничего противного в ровной дорожке не нашёл, однако промолчал. Леший, между тем, продолжил:

- Дальше нам ходу нет. Отсюда, паря, придётся тебе одному шагать. Куды, и долго ли не знаю. А, почему? - Леший развёл руками, - А, потому что не сумели мы разведать где Лукас этот Снегурку нашу прячет. Дед уж и белочек и зайчиков засылал, да всё без толку. Ни один не вернулся. Думаю, изловили всех наших лазутчиков коварные эльфы. Может в клетках держат, а может и сожрали уже, с них станется. Ты, кстати, ежели повстречаешь в дороге животину из наших мест, так уж не оставь в беде, вызволи из неволи. Но, зверушки - побочный квест. Главное - Снегурочка.

- Дорогою этой, - подала голос кикимора, - Выйдешь к хоромам Санта Клауса. Как далее быть гляди сам, по ситуации.

- Помни, однако, - вновь заговорил леший, - Что вся сила Кактуса в его каке. Сам каку нипочём не пей, Иванушка - козлом станешь! А ежели захочется выпить, то вот, - Ерофей Фомич выудил их-за пазухи и протянул Ивану закупоренную еловой шишкой бутыль с бурой жидкостью. - Я тебе самогону припас.

- Бери, Ванюша, не отказывайся, - поддакнула кикимора. - Первач градусов семьдесят. Я его сама на калгане настаивала. Бери, и пусть этот фиал светит тебе, когда весь прочий свет угаснет!

Взяв бутыль, Иван сунул её в глубокий карман тулупа.

- Ну, - Ерофей Фомич смахнул скупую слезу, - Пора. Присесть бы на дорожку, да некуда. Не в снегу же гузно морозить. Ступай, уж, и назад не оглядывайся, не то обратно не вернёшься.

- Кстати, как же мне потом обратную дорогу найти? - спросил Иван.

- Не боись! Как вызволишь Снегурочку, она вас обоих домой воротит.

- А, если не вызволю?

- Ну, а если не вызволишь... проси у супостата политического убежища.

Вот так-то. Что ж, сожжённые мосты поднимают боевой дух не хуже чем "Виагра"... артериальное давление. Верное средство. И Юлий Цезарь, и Дмитрий Донской проверяли - работает. Аргумент, с которым не поспоришь. Потому, Иван молча поклонился, сочтя пафосный этот жест уместным в сложившейся ситуации, и ступил на гладкий заморский тротуар.

О, Русская земля! Ты уже за холмом!..

Валенки, столь удобные при хождении по сугробам, на тротуарной плитке предательски скользили. Да, и прочий наряд казался теперь несуразным. Быть может оттого, что другим стал сам лес вокруг. Каким-то причёсанным, что ли. Иван пожалел о собственной одежде, что осталась в землянке. Здесь, она оказалась бы кстати.

Ёлочки, аккуратно высаженные по обочинам, были красивы искусственной красотой и напоминали те, что ставят под Новый год в офисах, банках и торговых центрах. Разве что, однообразных шаров на ветках не хватало, да ещё набившего оскомину мотивчика: "Динь-динь-дон, динь-динь-дон...".

Ивану стала вдруг понятной злая досада Ерофея Фомича. Где гармония восстающая из хаоса?! Где довольство малым и неудовольствие достигнутым?! Где вселенская печаль и безудержное веселье?! Эх, где вы, родные канавы и буреломы?! Нету! Лишь дорога, ровная да гладкая, как стекло, и тишина.

Вот, между прочим, тишина. Разве обычна она для нормального леса?

Внезапная догадка насторожила Ивана. Вокруг действительно было неестественно тихо, но в то же время, молодого человека не покидало ощущение чьего-то пристального к нему внимания.

Как следует поразмыслить над выявленной странностью он не успел - из-за деревьев раздалось многоголосое улюлюканье и в следующий миг что-то липкое с чавкающим звуком несильно ударило Ивана в лоб. Ещё секунда, и противная масса со шлепками залепила ему всё лицо, включая глаза. Ослепнув, Иван подскользнулся, но совсем не упал, сумел опуститься на задницу.