Сон великого хана. Последние дни Перми Великой (сборник)

Князь Пестрый приехал в числе других и обменялся приветствиями с боярами, имевшими кроткий и даже униженный вид. Все говорили полушепотом, ожидая выхода государя, пребывающего во внутренних покоях. Разговоры как-то не вязались, да и какие разговоры могли быть, когда многие вельможи только и думали о том, как бы изворотистее отвечать на вопросы великого князя, если он спросит их мнения о чем-нибудь.

«Надо, брат, ухо востро держать с таким державцем, – проносилось в голове у старых бояр, привыкших трепетать перед своими повелителями. – Он, брат, по головке не погладит, ежели что невпопад брякнешь. С ним шутки плохи!..»

И они еще глубже уходили в высокие воротники своих кафтанов, отупело поводя глазами по сторонам.

Большую строгость имел великий князь Иван Васильевич III в обращении со своими боярами. Никто не видел у него потачки. Слов нет, он не был так жесток и суров, как впоследствии внук его, царь Иван Васильевич же Грозный, но и мягкосердечием он не отличался и крепко держал в своих руках вельмож, трепетавших от каждого его взгляда. Бояре забывали в его присутствии свою обычную гордость и заносчивость. Никто не смел при нем затевать ссор и свар, учинять буйств, насилий и вообще недостойных дел, зная, что подобные деяния не останутся безнаказанными, и тем более неизменная смелость суждений князя Пестрого и других немногих сановников на придворных собраниях являлась удивительною, что великий князь временами как будто даже гневался на смельчаков, но потом опять снисходительно улыбался и говорил:

– Ладно, ладно, строптивцы вы эдакие. Выслушал я речь вашу дерзкую… и сильно мне по сердцу она пришлась. Вижу я, по правде вы судите. А правду люблю я слушать…

– И страх их не берет, право! – толковали в Москве про таких смельчаков и завидовали подобной отваге, перед которою бледнела всякая воинская доблесть.

– Счастливчики! Право, счастливчики! Видишь, как голову высоко несут! – шептались трусливые бояре, видя, как Пестрый подошел к кучке осанистых вельмож, спокойно рассуждавших о чем-то неподалеку от дверей, ведущих во внутренние покои. – По правде, по совести они судят… Потому как любит их княже великий… А наш брат и пикнуть не смеет!..

– В душу государеву они влезли, кругом его обошли, ну и болтают что на ум взойдет, благо принимают их словеса за суждение праведное, – замечали другие. – А постращай бы их, к примеру сказать, батогами, живо бы правду забыли!..

– Правдолюбцы, что и говорить! – шипели третьи из отдаленных уголков приемной палаты. – Тоже с советами лезут. А княже великий их слушает. А им чего не праведничать, ежели у них многое множество вотчин да тяглых людей есть! А отбери бы у них вотчины богатые да с сумой бы по миру пусти, каково бы запели тогда? Небось бы забыли про правду!..

Между тем князь Пестрый, не подозревая, что много глаз следит за ним с явной неприязнью, беседовал с князем Данилой Дмитриевичем Холмским, известным своими военными удачами. Тут же стояли князь Иван Юрьевич Патрикеев, князь Василий Иванович Стрига-Оболенский и суровый на вид боярин Василий Федорович Образец, закадычный приятель Пестрого.

– Непременно поход будет нынче, – говорил Холмский Пестрому, расправляя воротник своей ферязи. – Вчера государь о том обмолвился…

– Куда поход? – спросил Пестрый.

– На Великую Пермь! Пермяне обидели наших… каких-то купцов, говорят… Что-то такое там вышло…

– Знаю, слыхал о том деле. И, говорят, крепко обидели?

– Это Живоглота-то Сеньку? – усмехнулся Патрикеев, прислушавшись к разговору. – Знаю я поганую гадину! Недаром Живоглотом его прозвали. Воистину Живоглот настоящий!.. Из-за него бы, вестимо, марать рук не стоило бы. Но дело не в обиде наших торговых людей. У великого князя свои думушки…

– Прибрать бы к рукам надо Пермь Великую, вот что! – буркнул Образец, ни к кому, собственно, не обращаясь. – А посему не упустит государь сего случая. Непременно поход будет на Пермь.

– Что же, в добрый час, – сказал Стрига-Оболенский. – Пермяне под новгородским началом состоят. А новгородцев летось поупарили мы малую толику. Следно и пермян подковать. Только далече эта страна от Москвы. Трудненько добраться до нее будет.

– Ежели повелит княже великий, дойдем и до Перми живым духом! – тряхнул головой Пестрый. – Проходили же через нее воеводы Иван Руно да Иван Звенец в третьем году, когда в Черемисскую землю ходили…

На этом разговор оборвался. В палату вбежал юркий подьячий и возгласил:

– Государь великий князь жалует, а с ним митрополит, владыко святой, да княжичи, братья государевы! Приуготовьтесь, князья-бояре именитые, государя встречать!

– Господи, благослови!.. Что-то будет?.. – пронеслось между присутствующими. – О чем соизволит судить княже великий?..