Сон великого хана. Последние дни Перми Великой

Великий князь был отменно ласков и любезен с дядей, выразившим готовность сложить голову "за веру православную, за него да за родину", и, поручая ему составление грамоток, доказывал этим своё доверие к нему. От грамоток многое зависело. Мало кто из великокняжеских наместников и воевод отличался распорядительностью и расторопностью, большинство же привыкли вершить дела "с тихою поспешностью", руководствуясь пословицей, что "поспешишь — людей насмешишь". Что касается Твери, Рязани, Новгорода и Пскова, то правители их не признавали верховной власти московского государя[7] и могли отказаться от участия в борьбе с Тамерланом. Следовало написать грамотки так, чтобы растрогать до глубины души независимых владетелей, чтобы вдохновить их на брань с супостатом, надвигавшимся со стороны Волги, а подчинённых наместников и воевод нужно было "подогнать", то есть написать им такие грамотки, от которых бы они забыли свою обычную "тихую поспешность" и действовали бы решительно и быстро, собирая и вооружая ратников. И руководить писанием подобных грамоток способен был более всех князь Владимир Андреевич, как человек, умудрённый жизненным опытом и прекрасно знавший русскую натуру.

— А куда ж собираться воеводам с ратниками прикажешь? — спросил Владимир Андреевич, поднимаясь с места, чтобы идти в ту палату, где занимались бумагами дьяк и подьячие.

Великий князь поглядел на вельмож.

— А по-моему, в Коломну сбор указать. Как вы рассудите, князья-бояре? Ладно ли так будет?

— От Коломны рубеж близко, в Коломне и следно воеводам собираться, — подтвердил Борис Кузьмич Кушелев. — Правду ты изрёк, государь.

— На Коломну шёл и родитель твой князь-государь Дмитрий Иванович, — промолвил Давыд Пёстрый, — когда на Мамая ополчился. Стало быть, и тебе туда ж надо идти. И ратникам в Коломну собираться.

— В Коломну можно сплыть на стругах по Москве-реке, — заметил боярин Пётр Шереметев, отличавшийся большою хозяйственной смёткой. — Знамо дело, конные дружины сухим путём проедут, благо дорога добрая есть, а пешие ратники с удовольствием водою достигнут. Эдак и люди свежие, не усталые будут, и припасы без труда приплывут. Вот моя мыслишка, княже великий.

— А пожалуй, разумно ты придумал, боярин, — одобрил Василий Дмитриевич. — От Москвы до Коломны на стругах плыть способно. А струги и там нелишни будут, когда придётся за Оку переходить. Так и прикажи написать, дядя-княже, — обратился он к Владимиру Андреевичу, — что кому по пути придётся, пускай садятся на струги да лодки и к Коломне сплывают; пускай припасов поболее берут, пускай ратников в полный уряд снаряжают, ибо без уряда ратник не ратник. Особливо оружие достаточное потребно: чтоб мечи, бердыши, копья в порядке были, чтоб тетивы у луков не рвались, чтоб не было нужды в стрелах; чтоб доспехи были целы, а шеломы крепки, ибо татары больше по башмакам норовят рубить. Ну, а прочее тебе ведомо. Утруди себя, дядя-княже. Поспеши с грамотками.

— Сейчас же за дело примусь, государь, — ответил Владимир Андреевич и вышел из приёмной палаты.

Совет продолжался вплоть до вечера. Столпившийся у дворца народ видел, как суетились на княжьем дворе путные бояре, окольничие, дворяне, дети боярские[8], как многие дворяне и дети боярские вскакивали на осёдланных коней и неслись куда-то во всю прыть, имея за пазухами какие-то свитки, припечатанные большими печатями. Время от времени появлялись на высоком крыльце осанистые князья-бояре, сурово подзывали к себе дворян и детей боярских и говорили им строгим тоном:

— Слышь, братцы, чтоб ежечасно вы в уряде были. Кормите коней до сытости, запас под рукой держите, ни днём, ни ночью одёжи не снимайте. Не мало ещё гонцов надо.

— По нам, хоть сейчас в путь. У нас все на чеку, — отвечали дворяне и дети боярские, и князья-бояре уходили обратно, бормоча себе под нос:

— Ах, Господи, Господи! Какая напасть нежданная! Неужто нагрянет Тимур?..

— Куда послали? — спрашивали из толпы народа того или другого гонца, спешно выезжавшего из кремлёвских ворот.

— В Ярославль, в Белозерск, в Вологду, в Устюг, Галич, Углич!.. — следовали ответы, и в народе оживлённо толковали:

— Ишь, братцы, споначалу в дальние города посылают, а потом в ближние. Премудро на совете рассуждают, не теряют головы в беде. Вестимо, в дальние города гонцы не сразу прибудут, а там когда ещё воеводы да наместники разберут грамотки княжьи. А в ближние города можно и после послать.

Не меньшая суета стояла и в самом дворце. Многочисленная дворцовая челядь с ног сбилась, исполняя поручения бояр, приказывавших то принести "кваску освежиться", то посылавших на двор, где толклись боярские стремянные и холопы, передать последним какой-либо приказ господина, то, наконец, таская из кладовых целые ноши бумаги, требуемой для писания грамот. По коридорам и переходам дворца сновали путные бояре и окольничие, получая запечатанные грамотки из рук дьяков и передавая их дворянам и детям боярским с приказанием: "Немедля же ехать вот туда-то и вручить грамоту тому, на чьё имя она написана".