Сон Видящей

Он устроил охоту на Дев Авалона, он призвал Дикую Охоту на остров Рюген – в неурочное время, дорого ему это обошлось. За всякий призыв Дикой Охоты приходилось платить, и он платил чудовищными искажениями своего тела и духа. Его отвратительные зубы, за которые его прозвали Щелкунчиком, его искореженное тело, которое никто из слуг никогда не видел, его чувства, из которых год за годом исчезала жизнь. Альберт расставался с этими слишком человеческими чувствами без сожаления – любовь, жалость, сострадание только мешают работе. Он желал сохранить лишь холодный разум – самый совершенный инструмент.

Возможно ли, что столь странным образом его настигала та самая расплата, родовая болезнь Магуса?

«Правда ли, что темники и люди Магуса родственны между собой?» – задумался на мгновение Альберт и тут же отбросил нелепую мысль. Правда это или нет, это знание бесполезно, оно никак не поможет ему в осуществлении планов. Он продолжил вспоминать, разматывать нить прошлого, глядя на безмолвного, как камни, туата. Аодх сделал хорошее предложение. Теперь пусть ждет, у первых много времени в запасе.

Итак, Дикая Охота настигла Эдну в Англии, во время переезда Магуса. Какое разочарование, что она не оказалась Видящей.

Но потом Роберт Далфин сам пришел к нему в Фреймус-хаус: и какая ирония – позже разрушенный его дочерью! Отчаяние сжигало Роберта, как торфяной пожар. Бард был готов на все, чтобы вернуть жену, и глупо было бы со стороны Фреймуса не воспользоваться этим шансом.

«Принеси мне Красную печать твоего отца, и я открою путь в Тартар, туда, где бродит Дикая Охота, унесшая твою жену», – пообещал глава ковена и сдержал слово. Отдав печати, Роберт Далфин отправился под курганы Венсброу, в развалины Каэр Сиди, погребенные под земляной толщей.

Что случилось там, Фреймус не знал. Должно быть, Охота унесла его, как и прочих глупцов, пытавшихся тягаться с Господином Дикой Охоты.

Шаг за шагом Альберт воплощал замысел своего господина, а заодно и свой собственный. Их пути долго шли рядом, и порой казалось, что это один путь. Но Альберт не забывал об отце и о его мечте, ради которой он погиб.

Гвин хотел вырваться один, оставив прочих первых в печальных областях Скрытых земель, в тенях существования. Фреймус должен был служить при нем привратником, отпиравшим и запиравшим Врата по повелению своего господина. И черпавшим по мере надобности в Скрытых землях силы и демонических помощников – с дозволения на то Гвина, разумеется.

Однако потом Альберт убедил его принести философский камень, осколок первоогня – в качестве оружия, которое сокрушит всех их врагов. Только Дикая Охота могла достичь тех отдаленных пределов Скрытых земель, где таилось это пламя. Некогда им владели фоморы, древнее племя, бродившее по планете в ее первые дни, когда большинства первых еще не существовало. Туата повергли их, и пламя первоматерии казалось угасшим навсегда. Господин Дикой Охоты знал, как опасен камень, он был величайшим оружием фоморов, это пламя не просто сжигало – оно меняло саму суть материи. С его помощью фоморы воздвигали свои подводные замки, стирали горы и пробивали русла рек, меняли очертания островов и с легкостью превращали одно живое существо в другое. Однако жажда свободы так давно сжигала Гвина, а Альберт так верно ему служил, что он даровал ему философский камень.

Альберт прикрыл глаза, сосредоточив внимание на огне, который бродил по венам и перекраивал его тело. Пустить процесс преображения на самотек значило просто сгореть, как свеча на ветру, – глупо, бессмысленно и очень быстро.

Теперь он никогда не спал, а дремал полулежа в кресле. В этой дреме горели огни его забытых чувств, его подносило то к одному костру, то к другому, и он окунался в злобу и ненависть прошедших лет.

Пламя камня воскрешало в нем чувства, о которых он давно забыл – вспыхивала детская обида, давно оставленная в прошлом, возвращались горе и печаль, отнятые Гвином. Но возвращалась и радость, возвращался смех. Все это кружилось и сгорало в багровом пламени сердца, но одну картину он удерживал в себе, не хотел с ней расставаться.

Ему пять, он играет на полу гостиной во Фреймус-хаусе – еще старом, не перестроенном в неприступную крепость. Отец подарил ему голема – черного рыцаря, он шагал с механическим жужжанием и падал, запутавшись в густом ворсе ковра. Вечернее солнце пробивалось сквозь цветные витражи узких окон, наполняло гостиную цветным дымом. Синие, желтые, красные, зеленые, фиолетовые пятна ложились на ковер, складываясь в размытые радужные очертания диковинной страны, по которой шагал черный рыцарь. Альберт шагал вместе с ним, золотой вечер наполнял его тишиной и покоем.

Жужжание голема, приоткрытая дверь отцовского кабинета, где видна его фигура, склонившаяся над столом, сияющие витражи – Фреймус не смог бы себе ответить, в чем ценность этого воспоминания, но держался за него.

Отец ушел, растворился в этой радуге, его не вернуть. А он сам… как долго он скитался по миру, как долго пил из разных источников, прежде чем встретил Господина Дикой Охоты.