Сон во сне

– Какой сон, милая? – в глазах Лиззи просматривался вопрос и удивление.

– Здесь, – Эвелин сосредоточила все свои малые силы, чтобы приподняться, запустить руку под подушку и извлечь из под нее свой дневник, – все здесь, я записала все сюда. Раньше я полагала, что все это несерьезно, и потому никому об этом не рассказывала, не хотела никого пугать понапрасну и отвлекать от дел. Папа занят работой, Арчибальд днями проводит в юридической фирме, а ты могла посчитать меня чрезмерно чувствительной и глупой. Вот я ничего и не сказала, не хотела навязывать никому свои мнимые проблемы, думала, что скоро все пройдет само собой, и я справлюсь. Но теперь я понимаю, что зря этого не сделала.

– Эви, солнышко, я никогда не считала и не буду считать тебя глупой! – поспешила разубедить девушку Лиззи, всплеснув руками, – некоторые вещи ты иногда принимаешь слишком близко к сердцу, но сказать, что ты глупая, и что твои проблемы не важны – абсолютная ложь!

– Пообещай мне, Лиззи, что прочитаешь мой дневник, я могу доверять только тебе.

Эвелин трясущейся рукой передала дневник Лиззи, та взяла его с трепетом и уважением, будто это была библия.

– Сейчас у меня нет сил рассказывать тебе все с самого начала, но я все заранее записывала в свой дневник, прочти его, Лиззи, и больше никому не давай его читать, кроме Арчибальда, ему можно. Но не папе, и не Изабелле, обещаешь?

– Обещаю, – Лиззи поцеловала дневник и сложила его себе в передник, – я все исполню, девочка моя. Но что я там должна узнать?

– Правду, – губы Эвелин затряслись, – правду, которую я не смогла найти, но которая могла бы мне помочь и освободить от этого кошмара. В одиночку мне не справится, я не знаю, что это такое, оно сильней меня, но я не хочу сдаваться. И не хочу умирать.

– Эй, эй, никто не умрет, слышишь меня? – Лиззи вытаращила глаза, в ее сердце молнией промелькнул испуг, – ты будешь жить, мы тебя вылечим, слышишь? Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты выздоровела.

Рука Лиззи крепко сжала ладонь девушки. Эвелин легонько сжала ее в ответ, давая понять, что она не сдается. Они посмотрели друг на друга глазами, полными любви и заботы, как их уединение прервали появившееся в дверях мужчины.

То был мистер Форест собственной персоной, за ним следовал городской врач, доктор Бернс. У того были седыми борода и волосы, густые брови и боевой взгляд, будто он собирался нападать на болезнь в рукопашную. Его одежды были слегка поизношены, однако выглядели весьма опрятно и ухоженно. По своей комплекции мужчина не был крупным, но и не был худым. С собой доктор принес среднего размера саквояж.

Следом за мужчинами в комнату Эвелин вошел Арчибальд, он только сейчас снял свою шляпу. Он еще не мог отдышаться после дороги и череды волнений. Его темно-синие глаза посмотрели на сестру с беспокойством, а подбородок был напряжен.

Прошедшие две недели дались семье Форестов нелегко. Мистер Форест и Арчибальд корили себя за то, что невнимательно следили за Эвелин, не уделили ей достаточного внимания, и времени, которого у них не было.

Болезнь Эвелин, по роковой случайности, совпало с тем, что мистер Форест, только что вернувшийся после своего медового месяца, или, вернее сказать, месяцев, с головой ушел в работу, на которой так долго отсутствовал. А проблем там накопилось не мало. Его табачная фабрика была успешной, она хорошо работала и без хозяина, но за всем нужен присмотр и непосредственное участие самого владельца.

О состоянии Эвелин мистер Форест знал с первого дня, он было заволновался и решил вызвать врача, но его отговорила миссис Форест, убедив мужа в том, что он не требуется, и что у Эвелин обычная простуда. Ее доводы были убедительными, и мистер Форест расслабился, поддавшись искусительной речи своей жены. Ей удалось затмить собой его мысли о дочери.

Спустя две недели Эвелин стало хуже, и Лиззи, наконец, получилось достучаться до ее отца. Он понял и увидел собственными глазами, что его дочь много спит, и сон отнюдь не идет ей на пользу и не приближает к выздоровлению, как он ранее предполагал. И что без врача здесь никак не обойтись.

Как оказалось, Изабелла оказала влияние и на юного Арчибальда, убедив и его в том, что ему абсолютно не о чем волноваться. Женщина говорила и утверждала, что для него будет лучше заняться вплотную своей практикой в юриспруденции, как он того долго хотел, предоставив возможность ухаживать за его сестрой прислуге и ей самой. Хотя, по правде говоря, никто не мог сказать наверняка, заходила ли хоть раз к Эвелин миссис Форест.

Изабелла интересовалась мечтами и целями Арчибальда, слушала его и направляла к действиям. Он, как и его отец, поддавшись ее очаровательным речам и влиятельному обаянию, полностью вверил ей свою сестру, и погрузился в процесс работы юридической конторы с головой.

Только лишь Лиззи держала ухо в остро и пыталась достучаться до мужчин, чтобы те обратились за помощью к врачу и уделили время Эвелин, но тщетно. Они говорили и отвечали словами Изабеллы, словно находились под каким-то магическим заклинанием.