Соната разбитых сердец

Казанова увидел новую дверь, и на этот раз, к счастью, она открылась сразу. За ней оказался другой зал. Слыша топот Бальби за спиной, Джакомо заметил лестницу и быстро спустился на один пролет. Пройдя через небольшую ванную комнату, он увидел перед собой стеклянную дверь, ведущую в канцелярию дожа, Она тоже оказалась не заперта. Из-за неплотно задернутых муслиновых занавесок пробивались слабые лучи утреннего солнца. Джакомо разглядел резные письменные столы, один из которых был заставлен печатями. Рядом лежал железный инструмент с круглым наконечником и деревянной ручкой, какие используют, чтобы делать отверстия в пергаменте, — его Казанова забрал себе.

Добравшись до очередной двери, Джакомо попытался открыть ее, но в этот раз ему не повезло. Он воткнул верный заточенный прут в замок, однако тот все равно не поддавался. Тогда Казанова начал колотить по двери железным инструментом, который нашел в канцелярии. Его уже не волновало то, сколько шуму он производит, хотелось лишь поскорее убраться отсюда.

— Нас услышат! — взволнованно закричал Бальби.

— Мне все равно, — отозвался Джакомо. — Единственное, что мне нужно, это выйти отсюда. Если кто-то услышит и отправит нас обратно в камеру, ну что же. Тогда я хотя бы смогу сказать, что попытался.

Воодушевленный этими словами, Бальби выхватил у Джакомо заточенный прут и тоже принялся бить по деревянной двери. Вскоре им удалось проделать дыру, достаточно большую, чтобы монах смог пролезть через нее. Казанова подтолкнул товарища, и тот оказался на другой стороне. Затем Бальби помог пролезть Джакомо, потянув его за руки. Оба рухнули на пол, но по крайней мере смогли преодолеть препятствие.

В мгновение ока беглецы вскочили и поспешили дальше. Длинный коридор, очередной лестничный пролет, и вот они оказались перед Большими лестничными вратами — огромной дверью, обитой железом, какая могла бы стоять на крепостной стене. Здесь оба их инструмента были совершенно бесполезны.

— Всё, — сказал Джакомо. — Мы не сможем ее открыть. Единственный наш шанс — это дождаться, пока придут дворцовые подметальщики, и незаметно выскочить, когда они откроют ворота.

— Но это безумие!

— Хватит! — в изнеможении повторил Казанова. — Вы худший спутник, какой только мог мне попасться. Никто не заставлял вас идти со мной. Если хотите, можете спокойно сдаться и вернуться в камеру. Прошу вас только подождать, пока я выберусь отсюда. Вы этого хотите?

— Нет, но…

— Тогда давайте наденем нашу лучшую одежду, так мы будем меньше бросаться в глаза. А там посмотрим.

Развязав принесенный из камеры узел, Джакомо стянул с себя перепачканные кровью лохмотья и надел белоснежную рубашку, отделанную кружевом, шелковые чулки, штаны и добротный камзол. На голову он водрузил шляпу с золотой испанской пряжкой и белым пером. Затем он подхватил рваную грязную одежду, вернулся в канцелярию и спрятал ее там в темном углу.

Когда Казанова вернулся назад, его вдруг осенила воистину гениальная идея. В своем безупречном наряде он подошел к окну и открыл его. Во дворе слонялось несколько бездельников, которые вопросительно уставились на Джакомо, выглянувшего из окна дворца, явно гадая, кто это.

Самый бойкий поинтересовался:

— Вашество, а что вы там делаете, а? Неужели сторож Андреоли по ошибке запер вас внутри?

В глазах Казановы сверкнул огонек: план сработал.

— Именно так, друг мой, я хотел бы попросить… Не могли бы вы послать за ним, чтобы он нас выпустил?

— Уже бегу, вашество! — воскликнул тот и испарился.

Казанова вернулся в комнату и закрыл окно. Он едва успел привести в порядок шляпу и прикрыть пару царапин импровизированной повязкой из разорванного платка, как сторож уже поворачивал ключ в замке тяжелой двери.

Перед Казановой и Бальби возник худой мужчина с любопытным взглядом, но Джакомо не стал тратить время на приветствия и объяснения. Он мгновенно выскользнул в дверь, прошел между гигантскими белоснежными статуями Марса и Нептуна и оказался на Лестнице гигантов. Спустившись по ступенькам, он преодолел Бумажные ворота и пересек площадь Святого Марка. Не оборачиваясь, Казанова остановил первую же гондолу, что проплывала вдоль берега, и запрыгнул на борт.

Бальби следовал за ним, и как только монах тоже оказался в лодке, Джакомо обратился к гондольеру.

— В Местре, — распорядился он, позвякивая несколькими цехинами, припрятанными в кармане камзола.

Лодочник кивнул и принялся грести так быстро, как только мог.

Глава 51 Санта-Мария-дель-Розарио

Гондола резво плыла по направлению к Местре, а Джакомо задумчиво смотрел на богатые дома по берегам канала. Впервые он осознал, что собирается покинуть Венецию. Возможно, навсегда. Когда ему удастся вновь увидеть родной город? А Франческу?

От одной мысли о ней сердце словно сжали невидимые тиски. Несмотря на то что Мочениго назначил его секретным агентом Венецианской республики, сейчас, покидая родной городи возлюбленную, Джакомо чувствовал себя изгнанником.