Сонбаньён-ян

В коридоре, ведущем непосредственно в администрацию, обнаружилось столпотворение зэчек. Помимо пришедших перед нами шести, которых надзирательницы тут же выстроили вдоль стен, возле стены стояло ещё три.

— «Видимо, на допрос.» — Думаю я, бросая взгляд на дверь в кабинет, где меня вчера допрашивали. — «Как раз в этих кабинетах сидят следователи из комиссии.

Пришлось шествовать мимо этого «почётного» караула. Зэчки, в основном, смотрели на меня либо равнодушно, либо с любопытством. И лишь две из них обожгли неприязненными взглядами.

— «Интересно.» — Задумываюсь я. — «Я начинаю чувствовать как ко мне относятся люди. Скажем, учительница танцев, сначала отнеслась ко мне настороженно и несколько агрессивно, а сейчас относится с уважением. Надзирательницы с уважением и напряжённой осторожностью. Что это, моё самовнушение или реальность? Надо понаблюдать. Если реальность, то в дальнейшей жизни точно пригодится.»

Входим в приёмную. Секретарша докладывает начальнице по селектору и нам поступает приказ, ждать. Садимся с надзирательницами на стулья, стоящие вдоль стены. Пытаюсь понять как ко мне относится секретарша. Ощущается любопытство и немного равнодушие.

— «Вот как понять, правда это или нет? Может это всё мои фантазии?» — Размышляю я. — «Как же проверить».

Ждать пришлось минут десять. Наконец из кабинета выходят дознаватель и какая–то пожилая аджума, которая проходя мимо, пристально смотрит на меня. Включается селектор и меня приглашают в кабинет. В кабинете находится начальница и заместительница, вроде бы, её зовут Чон Ви Ен. Начальница сидит за столом, а заместительница рядом со столом на стуле, лицом ко мне. Здороваюсь и докладываю.

— Заключённая Пак Юн Ми, по вашему приказанию.

— Завтра у тебя заканчивается срок наказания. В связи со вновь открывшимися обстоятельствами в тюрьме, мы будем вынуждены разместить тебя в одиночной камере, — сообщает мне начальница. — Ты как, справишься?

— «Опять эти коллективистские корейские заморочки. Всегда быть вместе с кем–то. Однако, вопрос с могущими возникнуть проблемами, решился,» — радостно думаю я, а в слух говорю. — Думаю, что справлюсь. Я уже привыкла быть в одиночестве. Карцер это хорошая тренировка. А если будет много работы, то, вообще, проблем не будет. Если госпожа Пак Кён Хи будет по прежнему болеть, можно мне заниматься музыкой самостоятельно? — заодно задаю вопрос.

— Вообще–то без учителя не положено находиться в классе, — отвечает мне заместительница.

— Без учителя или без ответственного человека, представителя администрации? — интересуюсь я.

Начальница переглядывается с заместительницей.

— Неожиданно, — отвечает мне начальница. — Ты права. Любая из надзирательниц может присутствовать на занятиях. Завтра можно будет их возобновить.

— А как будет с приёмом пищи, после того как меня переведут в одиночку? — беспокоюсь я. — В карцер еду приносили, а когда я жила в камере, мы ходили кушать в столовую.

— Будешь ходить, как и положено, в столовую, — отвечает мне зам. — Теперь с тебя наказание снято и ты можешь общаться с другими заключёнными.

— «А оно мне надо?» — мысленно морщусь я, в слух говорю. — Всё понятно. Спасибо.

— Хорошо. С этим разобрались, — закругляет разговор начальница. — Теперь быстро иди на проходную. Там в одной из комнат для свиданий тебя ждёт адвокат, — нажимает кнопку селектора и командует. — Проводите Юн Ми на встречу с адвокатом.

Прощаюсь с начальством и выхожу в приемную. Прощаюсь с секретаршей и с надзирательницами идёи на проходную. Уже минут через пять вхожу в комнату для встреч. За столом, разложив на нём какие–то бумаги, сидит господин Сон Чу Ман, адвокат по тяжбе о расторжении контракта с ФАН. На вид ему около сорока лет. Кругленький низкорослый колобок.

— Аньёнъ–ха–сиб-ни–ка, господин Сон Чу Ман, — уважительно здороваюсь с ним, совершая небольшой поклон.

— Аньёнъ–ха–сиб-ни–ка, Пак Юн Ми, — в ответ кланяется он. — Не ожидал что вы запомните моё имя. Ведь, мы виделись всего один раз, когда меня назначили на ваше дело.

— У меня хорошая память, — отвечаю ему. — Возникли какие–то вопросы?

— Я принёс вам определение с первого заседания суда, — подаёт мне листок. — Это копия. Оригинал в деле. К сожалению, рассмотрение по существу не произошло, в связи с неявкой ответчика. Дело перенесено на двадцать пятое января. Заседание в час дня, в здании в ККАС (Корейский Коммерческий Арбитражный Совет). В данный момент рассматривается дело о не исполненнии агентством ФАН Ентертаймент своих обязательств по выплате вам вознаграждения в виде роялти по текущему контракту и дело о расторжении контракта по выше означенным основаниям, — казённым текстом изрекает он.

— И какие видятся перспективы дела? — интересуюсь я.

— Быстро решить вопрос вряд ли удастся. Агентство будет постоянно затягивать решение этого вопроса, но в течении полугода, максимум года, вопрос решится.

— То есть, получается, что я в течении года не смогу работать? — офигиваю я.

— Нет. Этот вопрос решается — на время арбитражной тяжбы контракт можно приостановить, — отвечает мне адвокат.