Сонджу

В комнату зашла свекровь. Приподняла ткань на ребёнке, заглянула под неё, молча развернулась и ушла.

В глазах у Второй Сестры стояли слёзы. Сонджу подумала: несмотря на все свои жалобы на особое отношение свекрови к мальчикам и несмотря на все свои заявления о том, что с собственной невесткой она так не поступит, Вторая Сестра была безнадёжно пассивной личностью. Сонджу хотела бы, чтобы она, по крайней мере, вытерла слёзы.

Приехал муж Второй Сестры. Он поблагодарил Сонджу и улыбнулся жене. Сонджу поняла: она ошибалась насчёт того, что Корея не подвержена переменам. Этот мужчина пришёл к жене, чтобы проведать её и новорождённого младенца, и наблюдал, как девочка, зевая, дёргает ручками и ножками.

– Ребёнок здоров, – сообщил он жене.

Вторая Сестра взглянула на него и вздохнула:

– Ещё одна девочка.

Он улыбнулся ей:

– Всё в порядке.

Когда он ушёл, Сонджу попросила:

– Дай мне подержать ребёнка.

Девочка была такая лёгкая! Сонджу вдохнула её молочный запах и заворковала с ней:

– Ты первая из родившихся в этой семье после окончания японской оккупации. И ты родилась в важный день: десятое мая 1948 года, первые общенародные выборы в Национальное собрание Республики Корея. Через три года после ухода японцев наша страна наконец стала полноценной независимой республикой! Какие же у тебя планы на будущее?

Вечером Сонджу увидела соломенную верёвку, свисающую над двойными воротами – так объявляли о рождении ребёнка. В узлах верёвки торчали угольки с регулярными интервалами, чтобы отогнать злых духов. Когда роды только начались, в ожидании мальчика свекровь велела слуге вставить высушенный красный перец в петлю между угольками. После родов она велела убрать все перцы, прежде чем повесить верёвку. Через три дня верёвку сняли. После традиционного месяца отдыха с ребёнком в комнате Вторая Сестра вернулась на кухню, возобновляя свою обычную работу.

Девочка была здоровая, крепкая, плакала громко и часто. Свёкры жаловались. Вторая Сестра поджимала губы и говорила:

– Они бы не жаловались, если бы это был мальчик.

Только через три месяца младенец успокоился. Тогда в комнату Второй Сестры пришла Чинвон, чтобы снова взглянуть на ребёнка. Сонджу подвинулась, позволяя ей сесть поближе к младенцу.

– Чинвон, смотри, какая она уже большая.

Чинвон внимательно посмотрела на ребёнка. Затем повернулась ко Второй Сестре:

– Я слышала, младенцы растут быстро, но прошло три месяца, а она всё такая же уродливая. Не говори никому, что она твоя.

Вторая Сестра криво улыбнулась, как будто оскорблённая этим, но, как ни странно, сказала только:

– Зато смотри, как сияют её глаза.

Тогда Сонджу поняла: эта девочка, которую родители назвали Чинджин, вырастет, зная, что она особенная. Пусть даже её бабушка будет считать иначе, лишь потому, что она – не мальчик.

К сентябрю, на восемнадцатом месяце брака, Сонджу была уверена, что забеременела. Она легко уставала. Грудь стала тяжелее. Соски стали темнее и чувствительнее. Меньше чем через десять минут после того, как ей сообщили новость, свекровь вышла за ворота, покачивая бёдрами. К вечеру уже все в клане знали о беременности Сонджу, и многие женщины приходили пожелать ей здорового мальчика.

Несколько дней спустя Сонджу вошла в комнату досуга свекрови и подождала, пока та закончит последний ряд вязания и повернётся к ней. Сонджу сказала:

– Я хочу спросить о сестре вашего мужа. Насколько серьёзен был её врождённый дефект?