Сонет №155

– Говоришь, здесь меня уважают, Уилл?

– Экспаты на втором месте после их мессии, – уточнил юноша.

Мне понравилось определение «их мессия», то есть, Уилл не считал Гарри законным топ-менеджером планеты.

– Получается, мои слова для твоей Анжелы будут значимы?

– Не то слово!

– Тогда – Шекспир? – предложил я.

– Я ваших рук рукой коснулся грубой… – вместо ответа процитировал молодой человек.

– Уилл, я сделаю всё возможное и невозможное, – восхитился я, встретив на другой планете человека, знающего Шекспира – таких и на Земле-то почти не осталось.

– А что мы будем делать с Шекспиром?

– Читать. Ты за Ромео, она за Джульетту, я за всех остальных. Хорошая идея, мой юный друг?

– Спасибо, – в его глазах появились слёзы.

Я уточнил подробности. Уилл всю жизнь успешно изображает чипированного. Нечипированные родители скрыли факт его рождения, спрятали от школы – учили дома. Потом, когда он понял своё положение в мире чипов – поступил в университет вольным слушателем. Учится на дизайнера, втайне сочиняет пьесы, мечтает стать актёром. В университете он свою Анжелу и встретил.

Ритуалы ухаживания в среде чипированных с точки зрения романтика специфичны. Больше похожи на презентацию или бизнес-план. Вот – я, вот – мои возможности, вот – мой круг общения. Вот – мы. Вот – мы через пять – десять – пятьдесят лет.

Мы договорились, что Уилл придёт ко мне вместе с Анжелой на следующий день. Я вполне подходил для презентации круга общения.

На дне рождения мессии было мерзко и скучно. Наблюдать сразу все оттенки подхалимажа крайне неприятно. Члены правительства Таркоса – нечипированное окружение моего однокурсника – весь вечер соревновались друг с другом в подобострастии. Наперегонки.

– Ты видел этих уродов, надо им по чипу вставить, – сокрушался мессия, когда все разошлись.

– Трудно быть богом.

– Я хотел цветущего рая со счастливыми жителями, а получил лживых подонков в правительстве и популяцию денегератов по всей планете.

– Гарри, а ты отпусти их. Убери чипы, пусть чувствуют. На твою жизнь инерции ДНК хватит, а потом – есть ли разница, пусть сами разбираются.

– Не, брат, боюсь. Пока есть предатели…

– Ты не поверишь, Гарри, это очень милые гуманные люди. И, клянусь, они тебя не тронут. Твои холуи в сотни раз опаснее.

– Не может быть. Мне каждый день докладывают об организации терактов, меня хотят убить. Я постоянно под прицелом, – испугавшись собственных слов, мессия закрыл лицо ладонями.

– Хотя бы ближайшее окружение освежи. Они же откровенно мечтают о твоей смерти. Невооружённым взглядом видно.

– Пока боятся – пусть окружают.

– Неужели тебе приятно это вылизывание задницы?

– Привычка, знаешь ли. Похоже на массаж. Они мне таким образом душу массируют. Напоминают, что не зря я затеял проект Таркос. Хотя… Проект – дерьмо, а я уже старый.

– Гарри, мы ровесники, нам всего по пятьдесят пять. Жизнь только начинается.

– Не, брат, я уже всё. Забронзовел. С ужасом жду, когда начну ордена и медальки себе на грудь вешать. Начну же.

Мы попрощались, и я ушёл домой с испепеляющим желанием устроить на Таркосе революцию.

Уилл и Анжела пришли на обед. Она не была красавицей – короткий жесткий ёжик чёрных волос вызывал у меня желание спрятать руки за спину, чтобы не уколоться. Под ёжиком вращались во все стороны угольно-черные глазищи. Царица ночи в юности. При этом она была удивительно обаятельной, но обаяние будто дремало. Складывалось впечатление, что это игрушка с искусственным интеллектом, которая включается кнопкой, а просто так ничего не будет, кроме видимого потенциала. Нам с Уиллом предстояло активировать это чудо. И мы принялись за дело.

Для начала я задорого продал ей Шекспира. Сказал, что землянин, не знающий Вильяма нашего – не землянин. Потом придумал байку про «Ромео и Джульетту» – пара, не плакавшая над этой пьесой – не семья.

– А что такое «плакать»? – спросила девушка.

– У-у-у, ребята… Всё крайне непросто…

– Что, простите? – напряглась Анжела.

– Ничего, милая, – успокоил я. – Мы будем читать Шекспира.

Я вывел текст в пространство над журнальным столиком, и мы приступили к чтению. Наблюдать за молодыми людьми было очень интересно. Светящийся Уилл сгорал в каждом слове и возрождался из пепла перед следующим. Анжела читала ровно, хорошо поставленным голосом, но это был пластмассовый Шекспир.

– Так не пойдёт, моя дорогая, – остановил я девушку.

– Что я делаю неправильно? – она внимательно смотрела на меня, искренне пытаясь понять свои ошибки.

– Ваша героиня любит Ромео. А вы просто читаете буквы.

– В пьесе есть слово любовь. Я его прочитала, точно помню, – она резким взмахом ладони отмотала текст назад. – Вот – любовь.

– А что такое любовь, Анжела?

– Любовь?.. – девушка на мгновение растерялась, но тут же сориентировалась. – Мужчина и женщина, у них двое детей, красивый дом, два суборбитальных скутера и роботы последнего поколения. Ещё робот-собака у дома и красивая лужайка. Это любовь.

Она посмотрела на Уилла в поисках поддержки. Бедняга чуть не плакал, но одобрительно кивал.

– Дочитаем до конца… – что ещё я мог предложить?