Сонет Серебряного века. Том 1

Рассыпался чертог из янтаря,—
Из края в край сквозит аллея к дому.
Холодное дыханье сентября
Разносит ветер по саду пустому.

Он заметает листьями фонтан,

Взвевает их, внезапно налетая,
И, точно птиц испуганная стая,
Кружат они среди сухих полян.

Порой к фонтану девушка приходит,

Влача по листьям спущенную шаль,
И подолгу очей с него не сводит.

В ее лице – застывшая печаль,

По целым дням она, как призрак, бродит
А дни бегут... Им никого не жаль.

1902

Эпитафия

Я девушкой, невестой умерла.
Он говорил, что я была прекрасна,
Но о любви я лишь мечтала страстно,—
Я краткими надеждами жила.

В апрельский день я от людей ушла,

Ушла навек покорно и безгласно —
И все ж была я в жизни не напрасно:
Я для его любви не умерла.

Здесь, в тишине кладбищенской аллеи,

Где только ветер веет в полусне,
Все говорит о счастье и весне.

Сонет любви на старом мавзолее

Звучит бессмертной грустью обо мне,
А небеса синеют вдоль аллеи.

1902

Кондор

Громады гор, зазубренные скалы
Из океана высятся грядой.
Под ними берег, дикий и пустой,
Над ними кондор, тяжкий и усталый.

Померк закат. В ущелья и провалы

Нисходит ночь. Гонимый темнотой,
Уродливо плечистый и худой,
Он медленно спускается на скалы.

И долгий кряк, звенящий крик тоски,

Вдруг раздается жалобно и властно
И замирает в небе. Но бесстрастно

Синеет море. Скалы и пески

Скрывают ночь – и веет на вершине
Дыханьем смерти, холодом пустыни.

1902

Мира

Тебя зовут божественною, Мира,
Царицею в созвездии Кита.
Таинственная, как талисманы Пирра,
Твоей недолгой жизни красота.

Ты, как слеза, прозрачна и чиста,

Ты, как рубин, блестишь среди эфира,
Но не за блеск и дивные цвета
Тебя зовут божественною, Мира.

Ты в сонме звезд, среди ночных огней,

Нежнее всех. Не ты одна играешь,
Как самоцвет: есть ярче и пышней.

Но ты живешь. Ты меркнешь, умираешь —

И вновь горишь. Как феникс древних дней,
Чтоб возродиться к жизни – ты сгораешь.

(1903)

* * *

В гостиную, сквозь сад и пыльные гардины,
Струится из окна веселый летний свет,
Хрустальным золотом ложась на клавесины,
На ветхие ковры и выцветший паркет.

Вкруг дома глушь и дичь. Там клены и осины,

Приюты горлинок, шиповник, бересклет...
А в доме – рухлядь, тлен: повсюду паутины,
Все двери заперты... И так уж много лет.

В глубокой тишине таинственно сверкая,

Как мелкий перламутр, беззвучно моль плывет.
По стеклам радужным, как бархотка сухая,
Тревожно бабочка лиловая снует.

Но фортки нет в окне, и рама в нем – глухая...

Тут даже моль недолго наживет!

29. VII. 1903