Сонька. Конец легенды

— Это совет. — Девушка вынула из кармана меховой накидки небольшой револьвер, положила палец на спусковой крючок. — Сейф… Иначе я застрелю вас.

— В банке охрана. Вас не выпустят.

— Открывайте сейф. — Табба ловко обмотала оружие плотной тканью накидки. — Иначе я продырявлю вам голову.

Девушка нажала на спусковой крючок. Раздался едва слышный негромкий хлопок, и рядом с головой клерка образовалась в штукатурке дырка. Он от неожиданности отпрянул к стене, распластался на ней.

Жак, стоявший на стреме, услышал выстрел за дверью, тут же поправил правой рукой шляпу.

Беловольский и Безносый заметили условный жест, двинулись в сторону выхода.

Клерк тем временем дрожащими руками открыл оба замка сейфа.

— Извлекайте содержимое и складывайте все в саквояж. — Табба взвела курок.

Чиновник, сопя и потея, принялся вычищать сейф. Когда все деньги были извлечены, он застегнул саквояж, с трудом поднял его на стол.

— Все. До копейки.

Посетительница аккуратно собрала принесенные ценные бумаги, сунула их во внутренний карман накидки.

— Впустите моего человека. И, пожалуйста, без шума.

— Я вас узнал, — пробормотал клерк. — Вы в розыске, мадемуазель. Ваш фотоснимок… с черной повязкой… прислан из полиции. Вы рискуете, мадемуазель.

— Вы больше. Откройте дверь, иначе я сделаю это без вашей помощи.

Клерк на ватных ногах подошел к двери, не сразу попал ключом в замочную скважину, жестом позвал Жака.

Тот быстро протиснулся в комнату, ловко подхватил тяжеленный саквояж.

Табба набросила на лицо кисею, строго и с достоинством посмотрела на бледного клерка:

— Начальство оценит ваше редкое умение работать с клиентами, — и попросила: — Пожалуйста, ключ от двери.

— Зачем?

— Я запру вас. От греха. Ключ!

И вдруг клерк в прыжке вцепился в протянутую руку.

— Караул!.. Грабят!

Жак оттолкнул его, схватил Таббу, рванул к двери.

— Грабители! Держите! — орал клерк.

Он бросился следом, Жак с силой захлопнул дверь, от полученного удара тот рухнул на пол.

Табба и Жак выскочили в зал.

К расчетной комнате тяжело бежали полицейские.

— Всем стоять! — заорал Китаец, выхватывая револьвер. — Не двигаться!.. Ограбление!

Жак прикрыл собой девушку, перехватил саквояж с одной руки в другую, тоже достал револьвер.

— Стоять! Будем стрелять!

Полицейские на миг замерли, и тут им наперерез выскочил Беловольский.

— Всем на пол! Лежать! — Предупредительный выстрел в потолок. — Никому не двигаться! На пол, господа!

Публика в зале завизжала, бросилась врассыпную, некоторые попадали на пол.

— Полиция, не стрелять!.. Бросить оружие! — продолжал неистово блажить Китаец. — Иначе кровь!.. Оружие на пол!

Один из полицейских застыл в растерянности, второй же вдруг выхватил из кобуры револьвер, но выстрелить не успел — Беловольский нажал на спуск, и блюститель закона неуклюже ткнулся в пол.

Первый полицейский отбросил оружие, поднял руки вверх.

— Уходим, господа! — махнул Беловольский Таббе и Жаку. — Все хорошо, уходим! — И предупредил находящихся в зале: — Никто не двигается! Иначе стреляем!.. Спокойно!

Грабители, пятясь и не сводя глаз с зала, дотолкались уже почти до выхода, как вдруг из дубовой двери выскочил очухавшийся клерк, истошно заблажил:

— Держите!.. У них полтора миллиона!

Докричать он не успел.

Беловольский мгновенно перевел на него револьвер, и чиновника отбросило к стенке.

Грабители выскочили из банка, едва не сбили с ног ничего не понявших швейцаров, бросились к автомобилю.

Первой в салон запрыгнула Табба, затем все остальные, и водитель изо всех сил вдавил педаль газа в пол.

Машина с ревом рванула с места.

За их спинами послышались свистки, выстрелы: автомобиль с визгом вырулил от банка на Каменноостровский проспект и понесся по нему в сторону Большого.

За грабителями мчались Ворон и Аслан. А чуть поотстав — пролетка с Сотником и Хохлом.

Прохожие в недоумении шарахались по сторонам, встречные экипажи резко тормозили, едва успевая уступать дорогу автомобилю и пролетке.

Машина с грабителями вырулила на Большой, с визгом шин свернула в ближний переулок, с ходу влетела под широкую арку, где в пустом дворе поджидала черная карета.

Табба вместе с Беловольским выпрыгнули из автомобиля, бросились к карете. Захлопнули дверцы, и карета понеслась со двора.

Миновали несколько улиц, выехали на Дворцовую набережную, покатили по ней. Спустя какое-то время свернули на Миллионную, где стояла еще одна пролетка.

…Спустя полчаса пролетка подкатила к воротам дома Брянских на Фонтанке. Табба покинула ее и, кутаясь в легкое полупальто, направилась к калитке.

Новый привратник Илья, улыбчивый и по-деревенски простоватый, с готовностью побежал открывать, разулыбался, раскланялся:

— Милости просим, мадемуазель. Что ж вы так налегке, озябнете!

Бывшая прима не ответила и зашагала ко входу в дом.

В доме на главной, парадной лестнице ей навстречу вышел тощий, с вечной подозрительностью на лице дворецкий Филипп, удивленно посмотрел на спешащую наверх мадемуазель.

— Что-нибудь случилось, мадемуазель?

— С чего ты взял? — огрызнулась девушка и зашагала дальше. — Приготовь мне чаю.