Сонька. Продолжение легенды

Из служебной двери вышел хозяин магазина, полный и с шумной одышкой, близко подходить не стал, издали уставившись на молодую особу.

Она перебрала выложенные перстни, сморщила капризно носик.

— Нет, все это не мое. Покажите еще эти два.

Приказчик приподнял крышку ящика, достал требуемое, не заметив при этом, что один из прежних перстней соскользнул со стекла и упал на пол. Не увидели этого ни хозяин, ни Табба.

Девушка примерила два вновь предложенных, выбрала один из них.

— Беру, — открыла сумочку, вынула из конверта крупную купюру, передала продавцу. — Милости прошу.

Тот быстро пересчитал перстни на стекле.

— Вы берете два перстня?

— Почему два? — удивилась прима. — Один, вот этот.

— Но я извлек семь перстней. Одного недостает.

— По-вашему, я украла?

— Я этого не сказал, но посмотрите сами. — Приказчик стал считать: — Один у вас, и здесь пять. Получается шесть. Где седьмой?

— Вам виднее, где седьмой! — взорвалась Табба. — Возьмите деньги за покупку и отпустите меня!

— За две покупки!

Артистка увидела хозяина, махнула ему.

— Вы хозяин?

— Да, — подошел тот поближе. — А вы бывшая артистка оперетты Бессмертная, которую выгнали? Дочка Соньки Золотой Ручки. Я узнал вас. Интересно, за что выгоняют из театра прим? Может, за воровство?

— Не ваше свинское дело! Я опаздываю на вокзал! Разберитесь со своим приказчиком!

Тот стоял в сторонке, следя за происходящим.

— Лучше я разберусь с вами. — Хозяин приблизился еще на шаг. — Вы однажды уже пытались обворовать уважаемого господина Циммермана, теперь решили взяться за мой магазин?!

— Вы с ума сошли! — Лицо девушки покрылось пятнами. — Возьмите деньги за перстень и не пытайтесь шантажировать меня!

— Илья, — повернулся хозяин к приказчику. — Звони в полицию, пусть господа как следует пошмонают барышню.

— Я опаздываю на вокзал!

— Теперь вы уедете либо следующим поездом, либо в полицейском тарантасе, мадам!.. Илья, не маячь перед глазами, звони в участок.

Тот вдруг увидел лежавший на полу утерянный перстень, поднял его.

— Соломон Львович, так вот же он!

Хозяин ошарашенно уставился на работника.

— Так что же ты морочишь мне и дамочке голову, идиот?.. Куда раньше твои глаза смотрели?

— Сволочи! Негодяи!.. Жулики! — Табба швырнула в Соломона Львовича отобранным перстнем и бросилась к выходу.

— Мадемуазель! — закричал ей вслед хозяин. — Извините нас!.. Я этого шлямбура выгоню сегодня же!.. Мадемуазель!

Князь Икрамов стоял возле вагона, вокруг толкались отъезжающие на Кавказ офицеры, провожающие их женщины, мужчины, дети, играл в стороне духовой оркестр.

Полковник нервно курил, извлекал карманные часы, высматривал опаздывающую артистку.

Паровоз издал протяжный гудок, и отъезжающие потянулись в вагоны.

Князь продолжал ждать.

Карета с Таббой неслась во всю прыть. Извозчик не жалел ни кнута, ни лошадей. Пару раз едва не налетел на пешеходов, затем чуть не столкнулся с другим экипажем, но не останавливался, гнал дальше.

Возле Николаевского вокзала Табба буквально выпрыгнула из кареты, наталкиваясь на встречных, побежала к входу.

Когда она выскочила на перрон, провожавшие уже неспешно брели в обратную сторону, а вдали виднелся последний вагон уходящего на Кавказ состава.

Прима опустилась на корточки и стала плакать горько, навзрыд.

Прапорщик Глазков открыл дверное окошко, негромко позвал:

— Сударыня…

Сонька тяжело поднялась, подошла к нему.

— Что-нибудь получается? — шепотом спросил Илья.

— Не могу больше. Руки отваливаются. Все в крови. — Воровка показала парню покрытые красными волдырями ладони.

— Надо. У вас нет иного выхода. Ваше дело готовят передать в суд. А после этого отправят на каторгу. У них все данные, что вы Сонька Золотая Ручка.

— Я согласна, пусть каторга, — тихо произнесла воровка. — Никаких сил больше нет.

— Нет-нет, — горячо зашептал прапорщик. — Нельзя!.. Вас ждут на воле!

— Кто?

— Ваши дочки.

— Обе?

— Конечно обе. Они теперь вместе!

— Правда?

— Клянусь.

Воровка слабо улыбнулась, перекрестилась.

— Слава Богу. — И поинтересовалась: — А про такого Кочубчика не слышно?.. Володя Кочубчик.

— Не знаю. Не слышал, — повертел головой Илья и предупредил: — У вас остается всего три дня!.. Три!.. А сколько прутьев подпилили?

— Ни одного.

— Надо хотя бы три, чтоб можно было пролезть. — Перед тем как закрыть окошко, прапорщик еще раз предупредил: — Помните, до суда осталось три дня.

Анастасия навестила дворецкого в полицейском участке, в комнате свиданий. Они сидели на скамеечке у потрескавшейся стенки, беседовали негромко, доверительно.

Возле дверей стоял караульный.

Старик за эти дни сильно сдал, щеки его глубоко ввалились, голос был едва слышен.

— Я приложу все силы, чтобы освободить тебя, Никанор. — Княжна вытерла навернувшиеся слезы. — Уже записалась на прием к градоначальнику.

— Зачем? — тихо спросил тот. — Жизнь прожита.

— Дурачок ты, Никанор! А как же я без тебя буду? Ведь теперь ближе человека, чем ты, у меня нет.

— Это правда, — согласился тот. — Давно бы свел счеты с жизнью, ежли б не вы. — Поинтересовался: — А как ваша милая Миха, не нашлась?

— Нет, ничего не слышно.

— Жаль, хорошая девушка. Чистая.

— Я тоже так считаю.