СОНМ (СИ)

Жаль нет арбалета, отличный момент для выстрела зачарованной стрелой, но увы. Пока что я, притушив ярость наслаждался зрелищем, явно попавших в трудную жизненную ситуацию дроу. Синяя броня измененной гориллы, состоящая из десятков ледяных наростов, легко отражала большую часть заклинаний. Часть волшбы, горилла, без жалости, принимала на живые щиты – вовремя схваченных и подставленных под волшбу отпрысков. Добрый металл, а клинки даже на вид выглядели непростыми, также почти не наносил повреждений. Эльфы то и дело отправлялись в полет, но к моему сожалению вновь вставали и продолжали сражаться.

Хрупкое равновесие нарушил колдун уже секунд сорок непрерывно колдующий явно пакостное заклинание. Стоило отзвучать последним словам и всё это время, стелящийся от его ног темно-зеленый туман сформировался в объемный череп и устремился в босса. Врезавшись в броню заклинание на первый взгляд опало безвредными брызгами волшбы вниз, как и многие до него. Но уже спустя десяток секунд здоровяк огласил округу воем, а броня начала буквально слезать вместе с кожей и мясом.

На секунду мне показалось, что это всё, финал, но босс приятно удивил. Уже через пяток секунд поле боя скрыла вьюга, наполненная сотнями маленьких, острых льдинок. Моё зрение, многократно превосходящее человеческое, позволяло, по едва различимым силуэтам, примерно представлять текущее положение дроу и крупной твари. Битва вспыхнула вновь и в этот раз обе стороны пошли ва-банк и достали припрятанные козыри.

Самое время и мне принять участие в веселье, накрутив счетчик времени Узника, за счет, толпящихся чуть в стороне, мелких измененных обезьян. Словно подпитывая мысли и уверенность, ярость вновь вспыхнула внутри, подталкивая к немедленным действиям, и в этот раз я не стал сдерживать себя.

Из самых тёмных закутков души, вырвались три фигуры, каждую из которых узнал без труда. Фигура, что некогда была человеком, а сейчас превратилась в живой труп, изъеденный червями, покрытый коростами, опухолями и язвами. Собирательный образ законченного наркомана, ведущего разгульный образ жизни и не занимающегося гигиеной. В своё время отец скормил мне немало документальных фильмов, ставящих своей целью запугать подростка, оградить от банд, доступных наркотиков и других прелестей взрослой жизни. Помогло ли это? Не уверен. Многое попробовал, многое планировал попробовать и лишь от чего-то отказался, опираясь на здравый смысл. Один из слабейших Узников, собственной персоной.

Вторым шёл образ Проводника, Безымянного, Извозчика, того кто забирает от нас близких и везёт к Древним. Люди эгоистично не хотят расставаться с близкими. Ведь даже зная, что душа попадет к Древним, а после уйдет на перерождение, так тяжело принимать смерть родных. Я не был исключением, и страх лишиться всех родных жил во мне всё время, а теперь и вовсе воплотился в реальность.

Третий и последний Узник был похож одновременно на меня, отца и обезумевшее от злобы чудовище. Я знаю откуда этот образ в моей голове. Единственный раз, когда переживший сначала ужасы войны, а после смерть любимой, мой отец дал волю чувствам и избил меня. Вернувшись пьяным, он вновь увидел своего сына размазню рыдающим над портретом мамы и взбесился, выплескивая собственное горе на мне. Тогда я думал, что это не он, какое-то чудовище, выглядящее как отец. Возможно, так и было. Алкоголь, душевная боль и война за плечами - опасное сочетание, превращающее человека в нечто иное, в зверя.

Сейчас воплощение войны и ярости подойдёт мне как нельзя лучше. Пришло время поставить точку в вопросе с темными. В первую очередь начало меняться тело, тьма крутилась вокруг нарастая и преобразуя, добавляя и изменяя. Несколько секунд и я стал куда крупнее, массивнее, мощнее. Тело покрыли узоры тьмы, отчетливо проглядывающее на фоне пепельно-серой кожи. Следом изменения коснулись зрения, а после затронули и разум.

Мир превратился в бесконечную серость с яркими, алыми силуэтами целей. Я почувствовал дикую ненависть и злобу древнего воина, охотника, убийцы. Измененные мышцы мгновенно толкнули вперед куда быстрее, чем я мог двигаться раньше. Все вокруг враги и лишь растерзав каждого, я обрету покой.

Первая обезьянка ещё летела в сторону мешком из мелко раздробленных костей и изувеченного мяса, а я уже давил ногой череп следующей. С хрустом я дважды опустил ботинок на голову, превращая всё в неаппетитную кашу. Поймав лапу кинувшегося ко мне монстра, крепко сжал, наслаждаясь визгом боли и сладким хрустом маленьких костяшек. Я убивал, разрывал, калечил и упивался насилием. Отпрыски босса кончились как-то слишком быстро и тогда, ведомый неугасимой яростью, я, по наитию, активировал обращение в зверя.