Сонные глазки и пижама в лягушечку

Вы четырежды объезжаете квартал, лавируя в ленивом потоке машин, как смысл предложений Генри Джеймса лавирует между вводными фразами, причастными оборотами и пунктуационной разметкой, иногда притормаживая, чтобы избежать столкновения одинаковых окончаний, – и все это время твердите себе, что самым благоразумным, самым мудрым, безопасным и простым было бы отправиться домой или в центр города, на «дискотеку» (если туда, конечно, пустят) и заняться спасением карьеры, ибо должен же существовать способ запудрить Познеру мозги, когда в понедельник он призовет вас на расправу в свой обитый тиковым деревом кабинет. В общем, есть масса доводов, чтобы немедленно покинуть Баллард – включая, например, чрезвычайно низкую вероятность встретить здесь драгоценную Белфордову обезьяну, – и буквально ни одного довода, чтобы остаться. Однако в конце концов вы возвращаетесь на парковку «Громового томагавка», глушите мотор и вылезаете из машины. Как там говорил Ямагучи? Еще один день из жизни дурака.

Едва успев открыть зонтик, вы неосторожно, словно бы в доказательство собственной глупости, подставляете его нежно-белое брюшко безжалостным клыкам ветра, и несчастный аксессуар в долю секунды превращается из выпуклого в вогнутый и отправляется вслед за своим пестрым собратом в зонтичную Валгаллу. Когда вы пересекаете порог боулинга, ваши волосы – как черные, так и седые – унизаны бусами дождевых капель, живописно подрагивающих в такт стуку и грохоту.

12:55

О, боулинг! Немотствуют уста, не в силах описать презренье Гвендолин к твоим соблазнам! Однако – давайте попробуем. Во-первых, боулинг – это маргинальный спорт, не требующий физической подготовки от своих адептов, гораздо больше озабоченных поглощением пива и пустой болтовней, чем нюансами игры (если таковые вообще имеются). Во-вторых, любители боулинга – это маргиналы, ибо в пчелином улье с вывеской «Америка» только трутни увлекаются катанием шаров. В-третьих, заведения для боулинга – это маргинальные структуры, каждая из которых выглядит так, словно архитектурный проект разработал Муссолини, строительством занимался его шурин, а дизайном интерьера – его несовершеннолетняя любовница. В-четвертых, боулинг популярен в народе. Пожалуй, достаточно.

Оказавшись внутри «Громового томагавка», вы тотчас же ощущаете невыносимое отвращение и пронзительную тоску. Всюду, куда ни бросишь взгляд, в режущем свете полугектара флюоресцентных ламп толкутся грубые работяги со своими подружками – публика, которой вы всю жизнь отчаянно пытались избегать. Поначалу вы даже слышите, как они наперебой «пердят и рыгают» (терминология Клинта Иствуда), и обмениваются сальными шуточками, и издают другие пошлые и угрожающие звуки, с помощью которых общается подобное отребье, – однако скоро понимаете, что это всего лишь игра воображения. Основная масса плебеев, не считая нескольких уродов в кафе, пытающихся ухмылками и знаками подманить вас к своим столикам, занимается своими делами, и постепенно страх рассеивается, оставив привкус отвращения. По крайней мере никто не воет по-собачьи.

Изо всех сил стараясь казаться незаметной, вы рыщете по заведению в поисках Ларри Даймонда – или человека, который, судя по виду, мог бы знать о его местонахождении, – причем особое внимание уделяете пространству рядом с входной дверью, где висят два телефона-автомата, и ближайшей из шестнадцати дорожек. Увы, никаких следов Ларри Даймонда. Выудив из сумочки монету, вы опасливо подступаете к телефону. Аппарат ведет себя как полагается, и посетители, похоже, не обращают внимания на ваши действия. Кью-Джо по-прежнему нет дома. «Ах, иттить твою мать!» – говорите вы в сердцах, даже не подозревая, что со времен сотворения мира еще ни одна филиппинка не ругалась такими словами.

Может, Ларри Даймонд живет где-нибудь поблизости, в одном из этих чудовищно деклассированных коттеджей, заплеванных табачной жвачкой, а в «Громовой томагавк» заходит, чтобы позвонить? Нет, это чушь. Как бы он присобачил автоответчик к телефону-автомату? К тому же ни один из двух номеров, написанных на телефонах, не совпадает с его номером. Даже код разный. И вообще вся эта миссия – ярчайший пример поиска ветра в поле. Между «Громовым томагавком» и «Гремящим домом» столько же общего, как между писсуаром и туалетной водой… Хотя постойте-ка! Код, говорите? А ведь можно позвонить в справочную и спросить, какому району соответствует его код! Великий боже! Неужели нельзя было раньше сообразить? Между вами и сыскной работой столько же общего, как между бабушкой Моисея и немецким экспрессионизмом.

Операторша справочной, можно подумать, целый день только и делала, что ждала вашего звонка. «Семьсот восемьдесят три, – отвечает она с энтузиазмом, – это один из кодов Балларда!» Вы вешаете трубку и оглядываетесь попеременно то через одно плечо, то через другое, чувствуя, как что-то холодное и жесткое, похожее на мокрую зубную щетку, прогуливается по спине.

13:09