Сонные глазки и пижама в лягушечку

Настроение зала резко меняется: все в нетерпении подаются вперед, и даже герпетолог, только что пытавшийся призвать Даймонда к порядку, улыбается и вежливым жестом просит его продолжать. Даймонд в ответ одаряет присутствующих довольной улыбкой. Только вы ежитесь и корчитесь.

– Столь эрудированной аудитории наверняка известно, что земноводных также называют амфибиями – название, которое происходит от греческих слов «амфи» и «биос», что означает «вести двойную жизнь», то есть жизнь в воде и на суше. Благодаря этой замечательной способности земноводные являются чрезвычайно живучими существами, наиболее приспособленными к жизни на нашей планете. Однако любая двойная жизнь, как хорошо известно тем из вас, кто увлекается шпионскими историями или заводит романы на стороне, подразумевает тайну, секреты и скрытное поведение. Атеперь внимание! Лягушка – маленькое тупое животное, у нее мозгов чайная ложка. Вряд ли в этих мозгах содержатся какие-то важные секреты. Но предположим, что земноводные, вместо того чтобы обладать секретными знаниями, сами являются секретом! Так сказать, секретным звеном.

Сейчас самое время отлучиться в туалет. А оттуда прямиком на автостоянку, в «порше» и домой. Жаль, что Даймонд (все видели, что вы пришли вместе) загораживает проход.

– Мы знаем, что земноводные – это мост между водой и сушей. Но давайте пойдем дальше и предположим, что они также являются мостом между нашей водяной планетой и галактикой, которая, в общем, довольно суха. Мостом между Землей и звездами! Мостом между нашим разумом и разумом космическим. И наконец, мостом между рыбой, символизирующей Христа, и змеей, символизирующей Сатану.

Некоторые из сидящих в зале откровенно веселятся, другие недовольно фыркают, однако в целом люди начинают смотреть на Даймонда как на придурка. А вы – вы вообще на него не смотрите; просто сидите и краснеете, как свежесодранное колено, и недоумеваете, как можно было быть такой идиоткой? Вы же чуть не влюбились в этого урода!

Справедливости ради следует отметить: будь у Даймонда возможность объясниться, он, наверное, сумел бы в конце концов напылить пленку достоверности на свои безумные постулаты. Увы: вы не даете ему такой возможности. Как только он произносит: «Давайте предположим, что некие сверхразумные существа, посланники вселенского разума – или, если угодно, пришельцы, – похищают наших лягушек с благородной целью, а именно: чтобы освободить нас от тирании исторического континуума, чтобы воссоединить наши души с иными измерениями…», – вы вскакиваете, отталкиваете его прочь и стремительно выходите из зала.

О боже! Какой придурок! Только бы не увязался следом… И вдруг, спеша мимо сверкающих водоемов и бело-солончаковых арок, буквально рыдая от смущения и досады (как можно было позволить телесным желаниям так себя ослепить!), – вы слышите его крик:

– Подожди, суфлейная пипка! Постой! Куда ты бежишь? Ты же не слышала самого главного!

Воскресенье, 8 апреля, день В качестве морепродукта

12:17

Это крупная тварь размером с пуделя. Тело ее заключено в хрусткий панцирь, а ног вдвое больше, чем диктует хороший вкус; длинные гибкие антенны ощупывают воздушные молекулы как старушечьи пальцы, выбирающие помидоры; в глазах одни зрачки и никакого выражения, они следят за вами, как датчики инфракрасного наведения, вмонтированные в шары для гольфа. Отвратительная зверюга. Но страшной кажется не она, а монстр, стоящий рядом.

Когда ваша мать бросилась под цементовоз, бабушка Мати взяла швейные ножницы и вырезала ее изображение из каждой фотографии в семейном альбоме – то ли из филиппинского суеверия, то ли из обычной злости. Трудно сказать. В любом случае хорошо бы сейчас иметь такие ножницы, которыми можно было бы вырезать фигуру Даймонда из отражения в витрине. А еще лучше вырезать себя, а он пусть остается. Эта витрина, рядом с которой припаркован «порше», принадлежит конторе, истребляющей вредных насекомых. Внутри красуется голографический таракан – жирный, как оцелот. Таракан здесь как-то неуместен: на холодной широте Сиэтла эти паразиты не приживаются. А вот Даймонд, напротив, процветает и вредит в любом климате.

– Ничего себе, – присвистывает Даймонд, игнорируя ваши попытки его игнорировать. – Какая же нужна лягушка, чтобы скушать энто энтомологическое блюдо! Поневоле задумаешься: а чем питалась Номмо?

– Слушай, Ларри, – говорите вы, изо всех сил стараясь огрубить медоточивый голосок, – у нас с тобой вряд ли что-то получится.

– Получится? Что? – Даймонд, кажется, искренне удивлен.

– Наши отношения. Они ни к чему не приведут.

– Еще как приведут!

– Могли бы, да. Но не приведут. У нас с тобой нет будущего, понимаешь?