Сонные войны. Дилогия (СИ)

  Пальчик с длинным тонким ногтем, выкрашенный синим лаком, дотронулся до поверхности зеркала - по нему пробежали три трещины. Кай и Герда протянули руки, в каждую упало по одному треугольному осколку. На месте выпавших образовались новые, зеркало снова стало гладким. Пашка стоял между Каем и Гердой, у каждого из них в руке по куску зеркала. Они улыбались и Пашка понял, что сейчас будет. Кай стоял настолько близко, что Пашка смог в отражении зеркала различить очертания иглы во внутреннем кармане рубахи.

  - Куда хочешь моя Королева? - спросил Кай.

  - Я в сердце, - ответила она.

  - Да пошли вы! - крикнул Пашка и, повернувшись, вцепился в Кая. Тот попытался его оторвать, но мальчик обхватил торс и прижался к холодному телу.

  Мальчик почувствовал, от неожиданности Кай уронил кусок зеркала, тот разбился об лед. Пашка шарил по складкам одежды в поисках... и вот нащупал! На игле пробка, да еще она спрятана под толстым слоем материи, но Пашка схватил пробку и нажал на другой конец иглы. Кончик прошил пробку и воткнулся в руку.

  - Отпусти меня ты маленький... - закричал Кай.

  - Нет, он уходит! - разнеслось по залу, из ушей Пашки и Кая потекла кровь.

  - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! - это принадлежало уже Пашке.

  Боль! Дикая, страшная, всепроникающая, адская, невероятная, нереальная, чудовищная, всесокрушающая, ужасающая, пугающая боль. Она схватила мальчика, закружила по залу, пронесла над Черно-Белым Царством и уволокла прочь. Туда в свои мрачные и угрюмые чертоги забвения.

  - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!! - разорвал тишину в помещении голос мальчика Пашки.

  Он подскочил, не понимая где он, кто он и что он. Но та самая боль, что растерзала мозг и, наверное, убила, чуть ли не половину нервных окончаний, отступила. Как волны разбиваются о скалы под маяком и отступают с отливом, так ушла и она, оставив за собой пустоту. Но и пустота быстро заполнилась радостью.

  - Я смог! - расхохотался Пашка. - Я смог!!!

  - Не стоит радоваться победам мальчик, - прозвучал голос с другой стороны фонаря. - Ведь любой триумф так легко превращается в провал.

  Из-за фонаря вышла худая фигура старика Кузьмича. Он безразлично смотрел на мальчика светлыми глазами. И вдруг Пашка понял - там, в Черно-Белом Царстве, эти глаза зальет серебро, и они станут зеркальными.

  - Помогите! - заорал мальчик.

  - Это бессмысленно сын Никодима. Мы одни в лесу посредине ночи. Вокруг никого нет. Вернее почти никого.

  Пашка резко рванул в сторону, но Кузьмич оказался шустрее. Куда как шустрее. Пашка не успел сделать и пары шагов, как сухая рука поймала, подняла, а потом бросила на пол. Пашка ударился копчиком, из глаз брызнули слезы ненависти.

  - Значит, ты смог уйти от Королевы, - сказал старик. - Что же, и Никодим теперь на свободе. Я же говорил ей, надо было его просто убить. Мертвые не причиняют вреда, напротив, иногда они даже полезны. Встань, я хочу тебе кое-что показать.

  Пашка продолжил сидеть, но старик опять схватил его за шиворот и поднес к открытому окну. Сразу под ним обрывалась пропасть, и плескалось море. Пашка увидел страшную и красивую картину. На поверхности моря играли блики от месяца, там же плескались сотни льдин. Закованная в лед бухта треснула, льдины плавали по ней как кораблики. И на каждой стоит маленькая, окутанная облачком тумана, человекообразная тень. Наверное, их Пашка видел вместе с Кузьмичом сегодня вечером.

  - Кто это? - спросил мальчик. Каждая тень почему-то вызывала в душе маленькую капельку грусти.

  - Это дети, - ответил Кузьмич. Он поставил мальчика на пол - тот и так стоял как завороженный. - Такие знаешь, непослушные дети. Помнишь, я приходил к вам на урок? Я говорил насколько опасно кататься на льдинах. Так вот, это такие непослушные дети вроде тебя, которых всегда тянет попробовать то, чего делать нельзя. Те, кто ищут приключений и не понимают всей их опасности. Это их сути. Ну, или чтобы ты лучше понял - души. Они призраки всех детей, что решили покататься и не вернулись. Море забрало их тела, а души взял я. Обычно я храню их на кладбище, но иногда вывожу на прогулку.

  - И скольких из них вы лично посадили на льдины? Сколько детей ваши жертвы?

  - Я думаю где-то половина, - невозмутимо сказал старик. - И теперь среди них будешь и ты мальчик. Вон та льдина специально для тебя. Ты уже знаешь, что с тобой будет там, в море, это я рассказывал. Но вот чего я не сказал, это что ты будешь вечно страдать и служить мне, скучая по телу, которое заберет море. Так что прощай маленький шериф. Твое приключение окончено.

  Пашка попятился, но рука Кузьмича цепко схватила его. И тут позади промелькнула чья-то тень. Что-то коричневое прыгнуло Кузьмичу на спину и зарычало.

  - Тим! Так его, ату! - закричал Пашка.

  Кузьмич отпустил мальчика и, неестественно выгнув руку, схватил Тима за лапу, а потом бросил об стену. Пес заскулили и одновременно зарычал.

  - Тогда первой я убью твою собаку, - сказал Кузьмич, ощупывая шею, до которой смогли дотянуться зубы.