— Всякое может быть, — Чапмэн неопределённо пожала плечами, продолжая смотреть на фото. — У геомантов в момент выхода из частичной или полной духовной формы есть такие вот внешние стихийные образования. Отслоившаяся каменная кожа или слой сверхпрочного льда у гидромантов. Я процентов на девяносто уверена, что ваш… пропавший… ушёл оттуда на своих двоих, успешно прорвавшись в старшие магистры [5]. Вполне возможно, что он не в себе. Бродит где-то по округе. Сами знаете, что бывает после прорыва на высокий ранг. Ой, простите.
— Да, ничего, — Рысаков усмехнулся. — Я уже давно смирился, что застрял в ветеранах [2].
Ректор морщилась, смотря на фотографии с места пропажи и так и этак.
— Что не так? — задал я вопрос, рассчитывая на подсказки.
— Аура у статуи, — Чапмэн протянула снимки мне. — Такого не должно быть. Даже потопчись там абсолют [7], его след ауры развеялся бы за месяц. А тут, судя по записям, объект до сих пор фонит. Возможно, мистер Рысаков прав, и мы имеем дело с крайне запущенным случаем стихийной трансформации. Съездите на место и всё проверьте. Напишите отчёт для мистера Рысакова, копии пришлите мне. Это и станет вашим личным заданием от Мискатона.
На том и договорились.
…
Выйдя из кабинета, Рысаков ещё раз с явным сомнением оглядел меня с ног до головы.
— Как звать? — следователь снова перешёл на привычный ему русский.
— Батюшкой, — морщусь, так как собеседник мне откровенно неприятен, но полезен. — Грехи не отпускаю.
Надо поскорее разобраться с запросом Багратионовых и начать уже учиться в Универе. Я приехал сюда заниматься целительским делом, а не прошлое ворошить.
— А если серьёзно? — Рысаков усмехнулся. — Давай без увиливаний. Если надо, я к той бабе вернусь и спрошу. В отчёте ты всё равно своё имя напишешь.
— Салтыков я, — на душе становится неспокойно, — Михаил Андреевич. Сын главного следователя из московского управления ИСБ. Давайте сразу проясним. Я вышел из рода и о его пропаже нисколько не сожалею. По возможности, нигде не афишируйте эту информацию.
— Хех! Я-то думал, ты из борзых, — Рысаков удивлённо тряхнул головой, — а выходит, из гончих. По кровавым следам ходишь. Тогда тебе сам бог велел заняться этим делом. Меня начальство и так сюда направило с требованием без специалиста не возвращаться. Повезло, что тебя мне сразу выдали.
Мы шли по коридору к выходу из корпуса, когда до меня наконец дошёл смысл услышанного.
— Повезло? — я аж с шага сбился. Технически я ещё студент, а не эксперт с регалиями. — Так твоё начальство не верит, что Лев Багратионов ещё жив? То есть вам нужна не правда, а отписка для того, чтобы князь отстал.
— Во-о-т. Ты сам это сказал, — Рысаков выдал хитрую улыбку. — Михась, я двадцать два года погоны ношу. Если бы не это чёртово Сопряжение, ушел бы давно на пенсию, а не мотался по заморским Штатам в поисках консультанта по непонятно чему. По Багратионову-младшему это же явный глухарь. Может, мокруха заказная или он сам себя в каменную пыль обратил. Был у меня такой случай под Тбилиси десять лет назад. Пропавшего опознали только по обручальному кольцу в куче щебня.
С силой тру ладонями лицо.
Достав из кармана телефон, проверяю время — половина девятого утра по часовому поясу Массачусетса.
— Предлагаю прямо сейчас отправиться в Иркутск, — убираю телефон подальше. — Центр Телепортации для нас теперь открыт. Не знаю как вы, а я уже пару суток не спал нормально.
— Ну, поехали, — Рысаков усмехнулся. — Сонный лекарь… Так и запишу тебя в своих заметках для начальства.
…
Учитывая сложность с поиском такси и часовой карантин в Центре Телепортации, в Иркутск мы прибыли только к полуночи по местному времени. Разницу в двенадцать часовых поясов никто не отменял. Едва мы с Рысаковым ступили на земли родного государства, как на телефоны повалил целый град сообщений.
Аталанта! Как пить дать, она постаралась. Никто другой во всём мире не смог бы устроить столь точную рукотворную орбитальную бомбардировку.
Следующая новость оказалась связана с первой.