Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна

Однажды вечером, когда мистер Ридер, возвращаясь после очередного рабочего дня, в задумчивости вошел в свой аккуратный домик на Брокли-роуд, на столе его ждала небольшая плоская коробочка. По словам экономки, ее доставили с дневной почтой. На крышке был наклеен ярлычок с машинописной надписью: «Джону Ридеру, эсквайру». Судя по почтовому штампу, послание пришло из центрального Лондона.

Он перерезал тонкую ленточку, которой была перевязана коробка, снял сначала коричневую упаковочную бумагу, потом серебристую ткань, под ней обнаружилась обтянутая атласом крышка, которую он осторожно поднял. Внутри под резаной бумагой в два слоя лежали дорогие шоколадные конфеты. Шоколад, хоть в красивой упаковке, хоть в чистом виде, был слабостью мистера Ридера. Он взял один шарик, украшенный сахарными цветочками, и с восхищением осмотрел его со всех сторон.

Тут вошла экономка с чайным подносом и поставила его на стол. Мистер Ридер посмотрел на нее поверх своего большого пенсне.

– Вы любите шоколад, миссис Керрел? – печальным голосом спросил он.

– О, конечно же, сэр, – радостно улыбнулась пожилая дама.

– Я тоже, – сказал мистер Ридер. – Я тоже! – повторил он и горько вздохнул, аккуратно опуская конфету обратно в коробку. – К сожалению, мой врач, прекраснейший человек, запретил мне есть любые кондитерские изделия, не прошедшие тщательной химической проверки.

Миссис Керрел не отличалась сообразительностью, но изучение рекламных объявлений в ежедневных газетах значительно увеличило ее познания в науке.

– Чтобы узнать, нет ли там витаминов, сэр? – предположила она.

Мистер Ридер покачал головой.

– Нет, – снисходительно произнес он. – Витамины – моя диета. Я могу провести целый вечер в обществе парочки этих забавных маленьких ребят и не потерять ни капли здоровья. Благодарю вас, миссис Керрел.

Когда она удалилась, он тщательно уложил обратно резаную бумагу, закрыл крышку и так же аккуратно снова обернул коробку, придав ей первоначальный вид. Покончив с этим, он написал на ней адрес Скотленд-Ярда, указав определенный отдел, куда ее следовало доставить, затем взял из небольшой шкатулки маленький листик с красной пометкой «Яд» и приклеил его сверху. Потом мистер Ридер написал короткое сопроводительное письмо человеку, который должен был получить посылку, и придвинул к себе свою большую чашку чая и тарелку с оладьями.

Когда он вскрыл коробку конфет, было четверть седьмого вечера. Ровно в четверть двенадцатого, потушив свет и собираясь ложиться спать, он вдруг произнес вслух:

– Мэрилу Плесси… Боже мой!

И это было началом войны.

То было в среду вечером. В пятницу утром туалет Мэрилу Плесси был прерван появлением в ее доме двух мужчин. Когда она спустилась в гостиную в легком утреннем капоте, они заговорили с ней об отпечатках пальцев, обнаруженных на шоколадных конфетах, и прочих подобных вещах.

Тридцатью минутами позже потрясенная женщина уже сидела в одной из камер полицейского участка на Гарлборо-стрит и слушала инспектора, подробно перечислявшего ее провинности перед законом. На последовавшем за этим судебном разбирательстве она была приговорена к двум годам заключения за «попытку отравления мистера Ридера путем пересылки ему по почте ядовитого вещества, а именно: аконита».

Мо Лиски пробыл на слушание до последней минуты. Осунувшееся, измученное лицо его свидетельствовало о том, насколько дорога ему женщина, сидящая на скамье подсудимых. Когда ее увели, он вышел в просторный прохладный вестибюль и совершил там первую в своей жизни ошибку.

Мистер Ридер натягивал шерстяные перчатки, когда к нему подошел щеголеватый мужчина.

– Это вы Ридер?

– Да, так меня зовут, сэр.

Мистер Ридер благосклонно осмотрел его поверх пенсне. При этом у него был вид человека, приготовившегося принимать поздравления.

– А меня зовут Мо Лиски. Вы упрятали за решетку моего друга…

– Миссис Плесси?

– Да… Значит так, Ридер, я сделаю все, чтобы вы об этом пожалели!

Тотчас кто-то стоящий у него за спиной взял его стальной хваткой за руку и развернул. Это был полицейский сыщик.

– Следуйте за мной, – только и сказал он.

Мо побледнел. Он вдруг вспомнил о том, что его положение в преступном мире напрямую зависело от того факта, что он ни разу не бывал за решеткой.

– В чем меня обвиняют? – охрипшим голосом произнес он.

– Запугивание свидетеля обвинения и угрозы, – отчеканил офицер.

На следующее утро в городской ратуше Мо предстал перед судом и был отправлен в тюрьму на три недели. Мистер Ридер, который знал, что брошенная ему в лицо угроза не будет забыта и был готов нанести ответный удар со скоростью броска мамбы, чувствовал, что сейчас перевес на его стороне. Предводитель банды преступников, говоря юридическим языком, «был осужден».

– Не думаю, что что-нибудь произойдет, пока он не выйдет на волю, – сказал он Пайну, когда инспектор предложил ему защиту полиции. – Ну, а потом… гм… Я бы хотел не ощущать себя скованным… э-э-э… полицейской защитой.