Сообщение

Снова осень и снова Москва.
Неприкаянная синева
Так и плещется, льется, бледнеет.
Снова юность и родина, где
Жизнь кругами бежит по воде,
И приплыть никуда не умеет.

Где-то с краешка площади – ты
Покупаешь в киоске цветы —
Хризантемы, а может быть, астры —
Я не вижу, мне трудно дышать,
И погода, России под стать,
Холодна, холодна и прекрасна.

Ждать троллейбуса, злиться, спешить,
Словом – быть, сокрушаться, любить, —
Вот и все в этой драме короткой.
Ей не нужен ни выстрел, ни нож.
Поглядишь на часы, и вздохнешь,
И уйдешь незнакомой походкой

В переулок. Арбатские львы,
Дымный запах опавшей листвы,
Стертой лестницы камень подвальный,
И цветы на кухонном столе —
Наша жизнь в ненадежном тепле
Хороша, хороша и печальна.

Если можешь – не надо тоски.
Оборви на цветах лепестки.
Наклонись к этой книге поближе.
Пусть, вдогонку ночному лучу,
«Никогда, – я тебе прошепчу, —
Никогда я тебя не увижу».

«Всю жизнь торопиться, томиться, и вот…»

Всю жизнь торопиться, томиться, и вот
добраться до края земли,
где медленный снег о разлуке поет,
и музыка меркнет вдали.

Не плакать. Бесшумно стоять у окна,
глазеть на прохожих людей,
и что-то мурлыкать похожее на
«Ямщик, не гони лошадей».

Цыганские жалобы, тютчевский пыл,
алябьевское рококо!
Ты любишь романсы? Я тоже любил.
Светло это было, легко.

Ну что же, гитара безумная, грянь,
попробуем разворошить
нелепое прошлое, коли и впрямь
нам некуда больше спешить.

А ясная ночь глубока и нежна,
могильная вянет трава,
и можно часами шептать у окна
нехитрые эти слова…

«Се творчество! Безумной птицей…»