Сообщество разума

Джек повез Мэри по автомагистрали из Бостона в Нью-Йорк.

Когда этот конкретный фрейм активируется, мы, если нас интересует пункт назначения данной поездки, почти сразу понимаем, что это Нью-Йорк. Отсюда следует, что полинема для Нью-Йорка должна быть вызвана совпадением двух ментальных событий, а именно активацией фрейма путешествия и активацией прономы Назначение. Как наши агенты опознают такие совпадения? Все просто: нужно лишь допустить, что полинема для Нью-Йорка привязана к агенту «и» с двумя входами; один активирует фрейм путешествия, а другой – активирует проному Назначения. Соответственно, каждый терминал нашего фрейма может быть агентом «и» с двумя входами.

Рис. 117

Согласно этой простой схеме фрейм может состоять всего-навсего из набора агентов И (по одному для каждого терминала)! Тогда весь фрейм поездки в Нью-Йорк будет выглядеть так:

Рис. 118

Когда агент фрейма активируется – посредством зрения, слуха или воображения, – это событие подает каждому агенту И входной сигнал, Сигнал на второй вход подает какая-то пронома, которая активирует агента или фрейм, в настоящий момент сопоставленный этому терминалу. Если одновременно действуют несколько проном, все соответствующие агенты также будут активированы. Когда наш фрейм активен, пронома Начало активирует строку З для Бостона, а пронома Транспорт активирует строку З для автомобиля.

Как такой фрейм может узнать, какие полинемы должны заполнять его терминалы? Мы могли бы начать с того, что соединить каждый терминал с «чистой» строкой З; тогда терминалы будут репрезентировать все знания, которыми пополнятся соответствующие им строки. Обратим внимание вот на что: для создания фреймов подобным образом понадобится только соединять агентов «и» со строками З, которые в свою очередь могут быть собраны, по сути, из простейших агентов типа И. Для современной информатики явилось, можно сказать, откровением, что можно так много сделать при помощи столь малого числа элементов.

24.4. Допущения по умолчанию

Благодаря искусству мы способны увидеть не только один-единственный мир, наш собственный, мы видим множество миров, сколько подлинных художников существует на свете, столькими мирами можем мы обладать…[33]

Марсель Пруст

Когда кто-то говорит: «Джон бросил мяч», мы (не исключено, что бессознательно) предполагаем некую совокупность особенностей и свойств мяча наподобие цвета, размера и веса. Вот допущения по умолчанию, о которых мы говорили, когда впервые формулировали концепцию «полос пропускания». Наши предположения об этом мяче могут опираться на какой-то мяч, которым мы когда-то владели, – или, возможно, владеем сейчас. Гипотеза утверждает, что такие факультативные детали обычно слишком слабо связаны с «настойчивостью» реальности, поэтому прочим стимулам не составит труда отделиться от образа или как-то к нему адаптироваться. Вот почему допущения по умолчанию создают, так сказать, слабые образы – и вот почему мы не сильно удивляемся, когда выясняется, что эти образы ошибочны. Становится ясно, зачем фреймам столько строк З для свойств: ведь терминалы самих фреймов находятся в «полосах пропускания» вблизи строк З, кромки которых репрезентируют наши ожидания и допущения по умолчанию.

Но зачем вообще использовать допущения по умолчанию? Почему просто не положиться на зрение и не увидеть фактическую картину? Потому что, если не делать таких допущений, мир вокруг попросту лишится смысла. Бесполезно будет воспринимать объекты так, как они выглядят «на самом деле», поскольку мы все равно что будем наблюдать за перемещением случайных точек на сером экране ненастроенного телевизора. Способность видеть объекты так, как они выглядят, действительно важна. Поэтому нашему мозгу требуется особая техника репрезентирования того, что мы воспринимаем как отдельные «объекты». Сама идея объекта воплощает в себе множество допущений, которые «само собой разумеются», – например, что объект обладает сущностью и границами, что он существовал до того, как мы его увидели, и будет существовать дальше, то есть будет «функционировать» подобно другим типичным объектам. Вследствие этого мы всегда предполагаем, что у объекта имеются некие недоступные взгляду стороны, хотя воочию не видим все его стороны одновременно. Подозреваю, что большая часть наших знаний (или того, что мы считаем знаниями) состоит из допущений по умолчанию, ибо мало какие наши знания являются твердо обоснованными.