Соперник Цезаря

Он вновь оказался на том же тюфяке. Есть ему не давали, лишь к вечеру принесли чашу с водой. Он выпил и провалился в липкий, тяжелый сон. Он не хотел спать, он боролся. Иногда ему удавалось осилить дремоту, но тут же вновь впадал в забытье. Наконец он пришел в себя — будто кто-то тряхнул его за плечи и разбудил. Он не знал, сколько прошло времени. Воняло отвратительно. Все тело болело. Он ощупал бедро и замычал от боли. Рану кое-как перевязали, но она, кажется, воспалилась. Неужели он сдохнет в этой вонючей комнатке? Сколько же времени прошло? День? Два? Пить хотелось невыносимо. Он стал искать кувшин с водой и не нашел. Но он помнил глухой стук глиняного сосуда о каменный пол. Клодий прислушался — как будто тот звук все еще висел в воздухе, и по нему можно было отыскать кувшин. Взмахнул рукой. Пальцы ухватили узкое горло. Он поднес кувшин к губам… Но на дне не было ни капли. Проклятый сосуд, годный лишь на черепки… Разбить его! И Клодий разбил. Вдруг почудилось, что зажурчала вода, вытекая из расколотого глиняного чрева! Клодий рухнул на тюфяк. Он будет так лежать неподвижно и ждать, когда принесут новый кувшин. Его скоро должно принести. Очень скоро. Сейчас. Он знает, что кувшин должны сейчас принести…

— Я схожу с ума! — одернул он себя.

Ему вдруг показалось, что дверь в комнату открыта. Он встал, но дверь исчезла — перед ним была глухая стена. И из этой стены вдруг высунулась голова Помпея. Одна голова, отдельно от тела.

— Милон, так нельзя поступать. Если этот человек умрет, тебя отправят в изгнание, — произнесла голова. — Даже если отпустишь, тебе не отвертеться от суда.

— Он похитил у тебя царевича Тиграна, да еще содрал с того за освобождение несколько миллионов! — отвечала возникшая неведомо откуда голова Милона. Она висела подле с головы Великого, только чуть ниже.

— Тигран — заложник. А твой пленник — римский гражданин и бывший народный трибун.

— Ну и что?! Этот человек нам мешает. Можно не убивать его, а всего лишь изуродовать лицо, выжечь на лбу клеймо и отправить на рудники под именем моего раба, что умер сегодня утром. Клодий исчезнет навсегда.

— Ты этого не сделаешь! Это страшное преступление — объявлять свободного рабом! За это полагается смерть. — Голова Помпея нахмурила брови. — Надо поступать как должно! Всегда! Я добивался всего, не нарушая законов Рима! И всегда получал больше, чем просил! Но только по закону.

Голова Помпея исчезла. А голова Милона сказала:

— Дурак!

VI

Поздно вечером в дом Клодия пришла немолодая женщина, судя по всему, служанка богатой госпожи, и сказала, что хочет видеть самого преданного хозяину человека. Ее провели к Зосиму. Женщина окинула критическим взором изуродованное лицо вольноотпущенника и сообщила:

— Велено передать, что твоего патрона Клодия держат в доме Милона — в том, что на склоне Палатина. Милон не хочет его отпускать.

Зосим попытался ее расспросить, но она не сказала больше ни слова, закуталась в гиматий и ушла. Этруск, последовавший за нею незаметно, узнал, что посланница вернулась в дом Помпея в Каринах. Вряд ли Великий отправил бы женщину с тайным поручением. Тогда выходило, что ее прислала Юлия?

Впрочем, раздумывать не было времени. Зосим и Полибий собрали всех, способных держать оружие, и утром повели их на приступ Милонова дома. Гладиаторы во главе с Полибием били в ворота бревном, а другие, ведомые Зосимом, приставили лестницы к стенам и попытались через крышу проникнуть внутрь — в перистиль и атрий. Поначалу все шло удачно: Зосим спрыгнул в перистиль и ворвался в таблин. из-за двери услышал зов Клодия:

— Сюда! Я здесь! На помощь!

Зосим с гладиаторами кинулся на крик. Но тут появился Евдам. Двое гладиаторов сдерживали грозного бойца, пока Зосим открывал дверь и выводил патрона из его карцера. Эти двое уже валялись на полу в лужах собственной крови, когда Зосим вытащил хозяина в атрий. Зосим обреченно обнажил меч, понимая, что ему в одиночку с Евдамом никак не сладить — от Клодия помощи ждать не приходилось. Но тут дверь рухнула, и в атрий ворвался Полибий. Несколько человек кинулись к Евдаму, а Полибий и Зосим вынесли хозяина из дома. Клодий был почти как неживой и весь горел — до кожи было не дотронуться! Но только беглецы ступили на улицу, как подоспели отборные гладиаторы Милона, и бой закипел с новой силой. Этот отряд Милон тайком держал в своем втором доме, доставшемся ему в наследство от деда. Гладиаторов Клодия зажали с двух сторон. Бой шел беспорядочный и кровавый — крики, стоны, звон металла. Натиск был слишком силен, люди Клодия внезапно пали духом и побежали.

«Назад, трусы, назад!» — кричал Зосим.

Какое там! Вокруг него осталась кучка самых преданных. Полибий бился яростно. Зосим тоже сражался и хоть как боец уступал Полибию, но сумел тяжело ранить одного из людей Милона.