Соперник Византии

Я бы хотел умереть!

Второй:

Я бы хотел умереть!

Третий:

Я бы хотел умереть!

Вместе:

Раз перестанут манить
Тайные встречи меня, жен объятья и страстное ложе!

Первый:

Сладок лишь юности цвет...

Второй:

Сладок лишь юности цвет...

Третий:

Сладок лишь юности цвет
И для мужей и для жен.

Вместе:

После того как наступит тяжелая старость, в которой
Даже прекраснейший муж гадок становится всем,
Дух человека терзать начинают лихие заботы,
Не наслаждается он, глядя на солнца лучи.

Первый:

Глядя на солнца лучи!

Второй:

Мальчикам он ненавистен и в женах презрение будит.

Третий:

Глядя на солнца лучи!

Первый:

Вот сколь тяжелую Бог...

Второй:

Вот сколь тяжелую Бог...

Третий:

Вот сколь тяжелую Бог
Старость для нас сотворил!

Шивон достал из моря-кармана голубой и длинный, как ручей, платок, высморкался, не забыл вытереть глаза и вручил старикам еще одну монету. Он, в сравнении со своими разбойниками и дружинниками князя, был безумно богат. Кольца, мешочек с золотыми деньгами, ожерелье с иконкой Христа, которые он выпотрошил у поверженного Куркуаса, стоили целых имений, и когда он показал их Андросу, тот просто изумился такому богатству и прозвал его самым почитаемым гостем шинка. И звался теперь не иначе как боярин. После храма Шивон и Кол отправились в шинок, где их встречал обрадованный Андрос:

- О, царь Соломон прав! Не остави друга древнего, новый бо не будет ему подобен! - воскликнул он.

Шивон полез в свои безмерные шаровары, покопался в них и вынес на ладони образок с изображением Христа. Взял руку Андроса и положил в его ладонь образок:

- Чувствуешь, - улыбаясь, спросил Шивон, - не тяжело держать?

- Так это же копия греческого Бога - Христа, что находится во дворце Букалеона в Царьграде, - изумился тот.

Откуда мог знать этот еврей-грек-армянин о дворце в Константинополе, если родился и жил на уже заброшенном острове Черного моря?

- Э... э, выходит, брат императора Византии не успел пригласить меня в Царьград, - кривя улыбку, ответил Шивон, - очень жаль. Но зато оставил мне такой дорогой подарок.

Он умолк, забрал образок и, снова разглядывая его, как впервые, спросил:

- Так сколько ты заплатишь за греческого Бога?

Андрос не задумываясь ответил:

- Двадцать солидов.

- Двадцать маловато, - задумчиво сказал Шивон, - покойный брат императора просто бы обиделся. - Сорок, -твердо назвал цену он.

- Много, - ответил Андрос, - крайняя цена тридцать, -так же твердо ответил шинкарщик.

Шивон задумался, заглянул в таверну, увидел редких гостей за тремя столами и вернулся.

- По рукам, - сказал он, - и плюс три кувшина грожд-жева тем, кто сидит. За сделку. А нам с Колом кувшин меда и еды, побольше жареного мяса.

Это была добросовестная сделка. Шивон хорошо знал хозяина таверны и не стал торговаться, хотя понимал, что отдает кусок золота почти за бесценок. Ну где и у кого он мог взять больше, чем у Андроса?

Уже третий кувшин разливал Кол в глиняные чаши, когда Шивон, вдруг стукнув ладонью по столу, вымолвил заветное для него слово:

- Афродита?! - и глаза его покраснели, наполнившись влагой. Помолчал, порылся в штанах и, вытянув голубую, как родник, тряпку, вытер вспотевшее лицо, заодно и глаза, спросил:

- А ты, Кол, знаешь, кто такая Афродита?

- Нет не знаю, женщина, гречанка, что ли?

- Во-во, гречанка, не та, что валяется у храма, а живая. Это та, что не дает мне жить - во сне вижу. Чудится всюду и рвет сердце! Вот почему я напросился у князя идти на Русь. Она там осталась, а мне без нее туго. Снится. Говаривали мне, что поначалу она у княгини Ольги была, а после смерти - опять в монастырь пошла. А если я приеду на Русь, как-никак боярин уже, построю хоромы и возьму ее в жены... Скажи, Кол, достойный я муж али нет?

- Да ты любую бабу купить сможешь с потрохами, - ответил Кол.

- Не-е... Любая мне не нужна. Мне Афродита нужна, понимаешь, монахиня, гречанка нужна.

Шивон уже был пьян, потому Кол, обхватив его длинными, как оглобли, руками, поднял и повел домой.

Ни Святослав, ни тем более Шивон не знали, что эта гречанка-монахиня приглянулась Ярополку, киевскому князю, а как только оказалась непраздной, стала княгиней. Владимир после убийства Ярополка усыновил ребенка, названного Святополком. У него был такой же буйный непредсказуемый характер, как у матери. После смерти Владимира и убийства своих братьев Святополк получил прозвище Окаянный.

Восемнадцать лодий были уже готовы к отплытию, как вдали в море увидели еще три лодки под парусом, которые шли на остров Айферия. Часа через два лодии подошли к