Соперник

– Господи боже! – кричу я. – Какого черта?!

Ее щеки пылают. Она удивленно поднимает брови.

– Нет? – отвечает она, смеясь. – Не думаю, что ты действительно хотел сказать именно это, Мэдок.

Руки чешутся ее ударить, со всей силы треснуть о стену и стереть с лица земли. Но больше всего хочется, чтобы она убралась отсюда.

– Пошла вон, – приказываю я.

Улыбаясь, она идет к дивану и ложится на него.

– Заставь меня, – не унимается Патрисия. – Чтобы это сделать, тебе придется до меня дотронуться.

Я смотрю на нее сверху вниз. Она устроилась на том самом месте, где я в последний раз видел Фэллон, закинула руки за голову. Это выглядит отвратительно. Я хотел бы стереть из памяти эту картину.

Стараясь держать себя в руках, я негромко отвечаю:

– Вы уедете завтра же, иначе я все расскажу отцу.

Мне в любом случае стоит поставить его в известность.

Но сейчас я не чувствую, что хочу быть на его стороне. Может быть, мне, наоборот, хочется, чтобы этот брак принес ему одни страдания. Может, я ненавижу его за то, что он притащил обеих этих сучек в наш дом.

Или я боюсь, что, потеряв Патрисию, я навсегда потеряю и Фэллон. Не знаю.

Я выхожу из комнаты, оставляя ее лежать на диване, и достаю телефон.

Не спишь? – пишу я и, не дождавшись ответа, направляюсь к машине.

Телефон вибрирует.

Я уже в постели. Приезжай ко мне.

Качаю головой. Никаких проблем. Мне очень нужно выпустить пар как можно скорее. Мы с Джесс Каллен, капитаном команды по бегу, занимаемся сексом по дружбе. Она замечательная во всех отношениях девушка.

Набираю ответ.

Буду через 10 минут.

До скорой встречи.

С тех пор я ни разу не заходил в кинотеатр. До той ночи. Я даже как-то подумывал о том, чтобы сжечь этот проклятый диван. После того случая она надолго уехала из дома, и я не видел ее вплоть до того прекрасного воскресного утра, когда она ворвалась ко мне в комнату и угрожала увезти Фэллон.

Так что, когда сегодня вечером я увидел записку Фэллон, вместо того чтобы прийти в восторг, как предполагалось, я запаниковал. Мне не хотелось там находиться и уж тем более заниматься любовью.

Но кто знает, как бы она отреагировала, расскажи я правду? Теперь это уже не имело значения, и я не хотел снова рисковать нашим счастьем.

Уложив в постель, я наклонился и поцеловал ее волосы. Фэллон, как и я, видела, во что превратилась жизнь родителей, и не хотела, чтобы то же самое произошло с нами. К счастью, насмотревшись на них, мы знали, как не повторить ошибок, и отлично понимали, чего хотим.

Но даже несмотря на то, какой сильной хотела казаться Фэллон, меня все равно тянуло защищать ее и оберегать.

Никто и ничто нас не остановит.

В следующую пару дней мы налаживали быт в Чикаго. Она ходила на учебу, а я тем временем решал вопрос с документами для перевода из Нотр-Дама в Северо-Западный. А вечером, если она не была сильно загружена заданиями, мы подыскивали жилье в Интернете.

Фэллон пыталась связаться с отцом, чтобы рассказать ему о нашей свадьбе. Но один из людей Киарана сказал, что он «временно недоступен».

Это означало, что он, скорее всего, задержан для допроса. Никто не может быть «недоступен» в двадцать первом веке, если только у него не конфисковали телефон.

– Дэниел, – говорила она по телефону одному из людей отца, – если отец до завтра сам не объявится, я пойду в полицию и выясню все сама. Я, по крайней мере, хочу убедиться, что он жив.

Был вечер четверга, и она сидела на диване у Джареда в квартире, а мы с Тэйт только что вернулись с пробежки. Обычно Фэллон бегала с нами, но сегодня решила остаться и сделать несколько звонков.