Соперник

– А вот вы мне – нет, – парировала я. – Чувство вины, тоска, наплевательское отношение взрослых – все, что мне досталось. Мне никогда не забыть весь тот ужас, который случился потом.

Он растерянно прищурился.

– А что случилось потом?

Я перестала хмуриться. Он что, ничего не знает?

Ну конечно. С чего бы моей матери ему об этом рассказывать?

Я покачала головой, игнорируя вопрос. Да кому какое дело? В любом случае едва ли бы он встал на мою защиту.

– Здесь все фотографии с Кэтрин Трент, которые у меня есть. Никаких электронных копий.

Он моргнул.

– И ты так просто отдаешь их мне? Шантаж так не работает.

– Это не шантаж, – усмехнулась я. – Не судите всех по себе. Я знала многих плохих людей и именно поэтому уверена, что вы сделаете то, о чем вас просят. Если вы сдержите слово, все так и останется в секрете.

Карутерс знал, кто мой отец, и представлял мой возможный круг общения. Я бы никогда не прибегла к помощи тех людей, чтобы кому-то отомстить, но он не мог быть в этом уверен.

Мистер Карутерс поднял глаза на меня и спросил:

– Откуда мне знать, что я могу доверять тебе? Нельзя, чтобы имя Кэтрин втоптали в грязь.

– Я никогда вам не врала, – напомнила я, развернулась и направилась к выходу.

– Фэллон! – наши взгляды снова встретились. – Я прекрасно знаю свои сильные стороны. И об ошибках, которые совершил, тоже не забываю, – он встал и засунул руки в карманы. – Я не уделял внимание ни женам, ни сыну и редко интересовался чем-нибудь за пределами зала судебных заседаний, – он устало вздохнул. – Но, что бы ты ни думала, я люблю Мэдока.

– Верю, что любите.

– Может, это не так уж плохо? – он прищурился, внимательно изучая меня. – То, что мы живем в разных городах? После всего, что произошло, разве ты не согласишься, что это пошло ему только на пользу? Неужели тебе и вправду было так больно?

Больно. Я сжала зубы, и в моих глазах сверкнула ярость. Неужели он никогда никого не любил по-настоящему?

Я перешла практически на шепот.

– О, мне было больно! Было больно, когда меня отослали от него подальше и не дали даже попрощаться. Было больно, оттого что я не могу увидеться с ним или просто поговорить. Было больно, потому что мать годами не звонила мне и не звала домой на каникулы. И еще было больно, когда я втайне вернулась через несколько месяцев и обнаружила рядом с Мэдоком другую девушку, – расправив плечи, я пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Но больнее всего было, когда мать насильно притащила меня в клинику, в ту маленькую комнатку, где я находилась совершенно одна, пока машина выскабливала моего ребенка.

Его глаза расширились, и у меня не осталось никаких сомнений, что он не знал об этом.

Я кивнула и резким тоном добавила:

– Да, это было, пожалуй, самое ужасное.

Развернувшись, я вышла из кабинета, стараясь не думать о том, насколько убитым горем выглядел Джейсон Карутерс перед тем, как закрыть лицо руками.

Глава 14 Мэдок

– Мэдок!

Я открыл глаза, поморгал, прогоняя сон, и резко сел на кровати, увидев, что на меня уставилась Эдди.

– Эдди, какого черта?

Слава богу, я был прикрыт!

Положение было чертовски неловким. Эдди не видела меня голым с тех пор, как в прошлый Новый год, напившись, я прыгнул в бассейн с ледяной водой на спор с Тэйт.

– Где Фэллон? – спросил я, оглядываясь по сторонам.

– Милый, не знаю, что происходит, но Фэллон уехала, а твой отец ждет тебя внизу и хочет поговорить с тобой прямо сейчас.

Кивнув, она посмотрела на меня с таким видом, что сразу стало понятно, что стоит поторопиться.

Вот дерьмо. Я отбросил одеяло и выскочил из комнаты. За спиной послышалось недовольное цоканье Эдди. Ей была не по душе моя беготня по дому в чем мать родила.

– Куда поехала Фэллон? – крикнул я, забежав к себе в комнату и захлопнув дверь в коридор.

– Понятия не имею. Когда я встала, ее уже не было.

Нет. Нет. Нет. Я быстро натянул трусы, джинсы и футболку, а потом крепко зажмурился и покачал головой. Затем, хватая носки и ключи, четко осознал, что не собираюсь тратить много времени на разговоры с отцом.

Нужно было найти ее и притащить обратно, хоть бы и за волосы, если она будет сопротивляться. Что это, вообще, за хрень?

Сбежав вниз по лестнице, я подобрал ботинки там же, где бросил вчера, и вошел в кабинет отца.

– Где Фэллон? – с вызовом спросил я, плюхнувшись на стул напротив его стола, надевая носки и туфли.

Отец сидел на краю стола с бокалом виски в руке. Сначала я глазам своим не поверил. А потом забеспокоился. Отец был из тех, кто всегда держит ситуацию под контролем. Если он пьет с самого утра, тогда… даже не знаю, что тогда. Никогда не видел его утром с выпивкой в руках.

– Она уехала.

– Куда?

– Не знаю. Она уехала по своей воле, Мэдок. И ты сейчас никуда не поедешь. Нам нужно поговорить.

Завязав шнурки, я горько рассмеялся.

– Говори, что хотел сказать, и побыстрее.

– У тебя не может быть никаких отношений с Фэллон. Это просто невозможно.