Соперники

Флейм и не знала, до какой степени она уязвима, податлива. В минувшие выходные ей не следовало столько времени оставаться одной, предаваясь воспоминаниям и размышлениям о своей отчаянной потребности в любви и о том, что нет звука более одинокого, чем смех, который слышит только смеющийся, и победы более ничтожной, чем та, что празднует только победитель.

Независимости, когда никого нет рядом, не бывает; бывает лишь одиночество. Прикосновение рук Малькома, ощущение его нежных губ вновь напомнили ей обо всем этом.

– Я хочу тебя, Флейм. – Он горячо дышал ей в шею. – Хочу с того самого момента, когда пять лет назад ты вошла в этот кабинет. Тогда же я поклялся, что ты будешь моей. Ты моя, Флейм. Пора это признать.

Она поняла, что созрела. Да и Мальком так все идеально обставил – вино, обед, легкая беседа и соболья шуба, напомнившая о том, что она женщина, не чуждая обычных женских слабостей.

Но можно ли ему доверять? О ней ли он печется? Или подобно Рику стремится удовлетворить лишь свои желания?

Его руки скользнули вниз по меховым рукавам, он обнял ее, продолжая мучительно сладко ласкать ее ухо и щеку. Но она откликалась не столько на эти ласки, сколько на те нежности, что он нашептывал.

– Разве я не показал тебе, как все может быть между нами? Тихие ужины. Интимные вечера вдвоем. Это будет восхитительно, Флейм, стоит только тебе согласиться.

Она колебалась не более доли секунды.

– Нет, – сказала она и затем более решительно: – Нет.

Сделав шаг, она высвободилась из его объятий, еще два шага – и между ними образовалась расстояние.

Она торопливо сняла манто и, повернувшись, протянула его Малькому; она держалась абсолютно прямо, чтобы скрыть страшную внутреннюю дрожь.

– Шуба прелестна, Мальком, но условия, на которых она предлагается, мне кажутся неприемлемыми.

– Минуту назад ты ничего против них не имела, – напомнил он с довольным блеском в глазах.

Флейм нечего было возразить, а потому она оставила эти слова без ответа.

– Мы через это уже проходили. – Он отказался взять у нее шубу, и она бросила ее на спинку ближайшего стула. – Я не буду вашей любовницей, – сухо проговорила она. – Не позволю использовать себя подобным образом.

– Ты не позволишь себя использовать! – Вспыхнувший в нем гнев еще сильнее утяжелил его черты. – Что ты о себе возомнила, черт побери?! Без меня ты никто, одна из многих благородных девиц, у которых за душой нет ничего, кроме гордыни. Твоя работа, зарплата, вице-президентство, вся твоя так называемая карьера – моих рук дело, от начала и до конца!

Она поняла, что оттолкнула его от себя слишком резко. Но пути назад – даже при всем ее желании – уже не было.

– Я никогда не просила вас об одолжениях, Мальком.

– Однако быстренько их принимала. Я купил тебя уже десять раз.

– Когда вы изъявили желание, чтобы я распоряжалась счетом Пауэлла, я ясно дала понять, чтобы вы не рассчитывали на что-либо большее. Иначе нам не о чем говорить. Я дала тогда слово, что ваш счет станет для меня проблемой номер один. Так оно и было. Я мчусь к вам, когда бы вы ни позвонили. Но только по делу! Запомните, пожалуйста, что единственное место, куда я никогда не мчалась и не помчусь, так это ваша постель.

Его улыбку никак нельзя было назвать приятной.

– Даже если это будет означать, что ты лишишься счета Пауэлла… и всех прочих счетов, которыми управляешь благодаря мне? Я открыл для тебя двери многих корпораций, Флейм, и могу так же легко их закрыть – раз и навсегда.

– Это ультиматум, Мальком? – Тонкая нить, сдерживавшая ее гнев, порвалась. – Вы хотите сказать, что, если я не буду с вами спать, вы загубите мою карьеру? Неужели вы желаете меня до такой степени, что вам безразлично, буду ли я испытывать чувство ненависти, лежа в ваших объятиях, или нет? Ненависть, вы этого добиваетесь?

– Нет, черт побери, не этого!

Он отвернулся, проведя рукой по своей серебристой гриве.

Флейм наблюдала за ним, внутри у нее все кровоточило, она дрожала от обиды и гнева.

Она резко повернулась на каблуках и решительной походкой направилась к стулу с высокой спинкой, стоявшему около стола.

Взяв портфель, она двинулась к двери. Там ее уже ждал Мальком.

Она остановилась на расстоянии вытянутой руки.

– Честно признаться, я не считаю, чтобы у вас могли быть претензии к моей работе, Мальком. Или к работе агентства. Если вы полагаете, что имеете право на большее, закройте счет. И не держите надо мной этот дамоклов меч.

– Я и не держу, – нетерпеливо бросил он.

– Правда? – Она невесело улыбнулась. – Вы недвусмысленно дали понять, что собираетесь применить силовой прием.

Одним шагом он преодолел разделявшее их расстояние и взял ее за руки.

– Черт побери, Флейм, ведь ты ко мне неравнодушна. Я убедился в этом, держа тебя в объятиях.

– Я никогда не отрицала, что мне приятно ваше общество. Я всегда восхищалась вами, уважала вас, Мальком, и неизменно вам симпатизировала. Именно поэтому я не буду с вами спать.

– Ты сама себе противоречишь.