Соперницы

— У меня все прекрасно, — одарила она его ослепительной беззаботной улыбкой.

Так-то, знай наших! Ждал, должно быть, от меня ответного признания — жизнь моя пуста и бессмысленна, и все, что мне осталось в ней, — это смутная ностальгия по былым временам? Нет же, теперь мое дело — бесконечно доказывать тебе, а может, и самой себе, что я — талантлива, красива и необыкновенно счастлива в личной жизни.

— Вот даже как! — он окинул ее долгим взглядом. — Да, ты по итогам только выиграла. Впрочем, я и не сомневался.

— Выиграла? — Она подавила короткий сухой смешок, вскинула руку, закусила костяшки пальцев.

— Ну как же… По всему видно, что ты в полном порядке. Успешная, богатая, счастливая. Значит, выиграла… как и всегда.

— Я тебя поняла, — оскалилась она. — Это ведь так чертовски обидно, когда у кого-то все получается, да? Ты и так, и эдак пытаешься перебороть ее, а она, сволочь такая, все поднимает голову, и все-то ей удается. Досадно, конечно.

Горло теснили невысказанные слова, в груди заколотилось возмущение. Ты, значит, ожидал увидеть меня побежденной, раздавленной? Этим успокаивал свою больную совесть — она тоже, тоже получила по заслугам, этакая паршивка! Воображал, должно быть, в красках всю бездну моего падения. А тут вдруг такой несправедливый финт злокозненной судьбы. Опять обманула, переиграла, негодяйка!

Господи, чего она ждала, на что надеялась, какие сумасшедшие мечты вынашивала с того дня, как встретилась с ним глазами на залитой солнцем набережной провинциального городка? Казалось бы, прожила целую жизнь, раз и навсегда лишилась иллюзий, давно потеряла веру в обязательное возвращение сторицей всего того хорошего, милого и доброго, что когда-то раздала, как милостыню на базаре… Известно же, что сокровища наших душ к нам крайне редко возвращаются, однако упорно продолжаешь ждать и надеяться, что кто-то что-то вернет в память о былом. Не будь же смешной! Люди не меняются, и он никогда не простит тебе твоей успешности, как не прощал ее тогда, в самом начале.

— Я никогда не пытался тебя побороть, — отступил от нее Евгений, глаза его потемнели и сузились. — Это тебе вечно мерещилось, что я пытаюсь сбить тебя с пути, помешать триумфальному восхождению к вершине. А я просто хотел спокойной мирной жизни… человеческой семьи, понимаешь?

— Так вот же ты ее и получил, — развела руками Светлана. — Что мешает наслаждаться тихими семейными радостями? Назойливые призраки прошлого? Прости, я не хотела тебе помешать.

Она резко развернулась на каблуках и решительно пошла прочь. Скорее, скорее отсюда, пока не растеряла последние остатки самообладания.

Повернула за угол, ступила на узкую темную лестницу, ведущую куда-то в служебные помещения. И тут он нагнал ее, налетел, развернул к себе. Она не успела ничего сказать, перевести дух. Голова закружилась от его запаха — теплого, мускусного, с легкой примесью табака. Языки знакомого, темного пламени побежали по телу, пламени, казалось, потухшего навсегда, а на самом деле все эти годы медленно тлевшего где-то в глубине. Она прикрыла глаза и почувствовала на губах его твердые, чуть обветренные губы.

Перед сомкнутыми веками вспыхнуло темно-бордовое зарево, заколыхались, шурша, зловещие искореженные тени. И показалось вдруг, что мир вокруг сузился, сомкнулся до размеров тесной, пропахшей пыльными тряпками и нафталином каморки. Он что-то шепнул ей, и звук его голоса вызвал откуда-то из глубин древний утробный, теснящий дыхание ужас. «Просто я не люблю тебя больше, — сказал когда-то этот голос. — Наверно, я вот такой вот влюбчивый!» Где-то наверху металлически лязгнуло, Стефания рванулась в сторону, прохрипев: «Нет… Пусти…» — и, вырвавшись из его рук, быстро взбежала по ступенькам.

* * *

Эд спал. Лежа навзничь, запрокинув голову и чуть приоткрыв рот. Темная, еще почти мальчишеская, с непропорционально крупной ладонью рука свешивалась с кровати. Я поймала ее за запястье и уложила рядом, на одеяле. Он пошевелился во сне и вдруг сдвинул брови, прошептал что-то быстро и неразборчиво и сгреб меня в охапку, словно пытаясь защитить, спасти от каких-то невидимых злодеев. Беспокойно спит, мой хороший, такой день, столько впечатлений.

Я бесшумно высвободилась, спрыгнула на пол с кровати, натянула шорты. Пора отчаливать, прошло уже больше двух часов, Стефания могла заявиться с минуты на минуту. Если, конечно, муж за номером раз не оказался особо ушлым и не трахнул ее в первые же полчаса трогательного свидания. Хотя вряд ли, конечно, этот блеющий неудачник способен на такой финт.