Сопка голубого сна

Вторжение тех людей оставило прочный след в сознании, напоминая, что тайга не безлюдна и что не всякий пришелец — желанный гость. Бронислав сделался внимательнее и бдительнее, еще больше обращал внимания на все мелочи, уходя в тайгу, никогда не возвращался той же дорогой, подходил к дому с другой стороны и, прежде чем выйти на поляну, прятался в тени деревьев, проверяя, нет ли признаков чьего-нибудь присутствия.

Митраша вернулся верхом на олене и привел вьючного оленя с продуктами и солью. Бронислав успел к этому времени точно установить места, куда приходят изюбры; теперь они вместе смастерили два ящика и намешали глину с солью. Затем они с вечера приготовили доски, топор, лопату и гвозди, а на рассвете отправились со всем этим в тайгу; сначала шли вдоль ручья, потом свернули к реке и по берегу дошли до оврага. Здесь они спилили средней толщины дерево, оставив пень в половину человеческого роста, приколотили сверху ящик, наполнили смесью глины с солью, насыпав еще дополнительно соли из мешка. Ящик стоял на краю небольшого оврага. На другой стороне росла могучая лиственница.

— Здесь, на этом дереве, сделаем гнездо,— сказал Бронислав.— Луна сзади будет освещать ящик с солью.

Они отошли шагов на триста, чтобы не оставлять рядом с ящиком стружку и опилки, срубили две молодые ели, отмерили по десять шагов, срезали верхушки, сделали три поперечных бревнышка, нарезали ступеньки и все это подтащили к лиственнице. Вырыли там две глубокие ямы, поставили туда ели, засыпали, утоптали и принялись делать нарезы на лиственнице, забивая в них ступеньки. Поднимаясь по ним все выше, они добрались до кончиков елей, соединили их поперечными бревнышками, а сверху настелили доски. Получился треугольный помост, открытый в сторону ящика, достаточно просторный, чтобы на нем удобно было сидеть и даже спать. Осталось только замаскировать гнездо ветками лиственницы.

— На этой высоте изюбр меня не учует, даже если встанет прямо под деревом,— сказал Бронислав, глядя снизу на гнездо.— Ведь все запахи идут вверх.

Они работали не покладая рук, чтобы управиться до обеда. Нужно не меньше двенадцати часов, чтобы выветрился запах человека.

Таким же образом они пристроили второй ящик с солью, примерно в двух верстах оттуда, и стали ждать первого майского полнолуния.

Весна меж тем входила в силу, снег таял, лед на реке набухал и трескался. Появились гуси, за ними лебеди, журавли, аисты и всевозможные виды уток — кряквы, нырки, гоголи, гаги и самые маленькие чирки-трескунки... Вечерами Бронислав с Митрашей стояли на крыльце и смотрели, как они летят в темной выси. Летели косяками, стаями й по нескольку штук, словно дождь, секли звездные просторы, неудержимо стремясь на север; казалось, весь воздух наполнен их голосами, шумом их крыльев... Как подумаешь, что со времени четвертичного периода, когда Север был их родиной, прошло без малого миллион лет, что в результате поочередных обледенений и потеплений менялось лицо земли, на месте лесов возникали тундры и наоборот, поднимался или падал уровень океанов, заливая материки или обнажая сушу, так что исчез Берингов пролив и из Азии в Америку можно было пройти посуху, а они вернулись все равно на Север... Откуда они узнали, что уже можно, что имеет смысл лететь тысячи километров в Якутию и Красноярский край к неисчислимым поймам и рекам, разлившимся, как моря? И как они узнают дорогу, почему не сбиваются и летят, как по нитке? Чем бы ты это ни объяснял — инстинктом ли, манящей силой дальних странствий, секрецией каких-то желез или космическими волнами — все равно, когда стоишь на земле с задранной кверху головой и думаешь: почему, каким образом? — тебя охватывает мистическое благоговение перед этой загадкой бытия.

Митраша оказался работящим и старательным парнем, он много умел и еще большему хотел научиться. Общались они так: Бронислав говорил, а Митраша или отвечал жестами, или писал записки. Писал грамотно, и вскоре выяснилось, почему: оказывается, он любил читать. Привез с собой несколько книг, и однажды Бронислав застал его за чтением. Митраша густо покраснел.

— Нечего стесняться,— сказал Бронислав.— Чтение — прекрасное занятие. Ты что читаешь?

Митраша показал: «Следопыт» Фенимора Купера. Бронислав кивнул с одобрением, он это читал, когда ему было лет двенадцать. Ему стало жаль этого толкового парня послепризывного возраста, читающего с десятилетним опозданием. А Митраша, воодушевленный похвалой, быстро написал: «Он прекрасно пишет о животных и о хороших людях».