Сопки Маньчжурии

К тому же отец Иоанн Кронштадтский не принимал и не понимал того отношения к простонародью, которое демонстрировал Артанский князь, казавшийся ему монстром, потрясающим основы. В первые десятилетия своего служения отец Иоанн, происходивший из семьи бедных провинциальных священнослужителей (350 лет династии деревенских священников и приходских дьячков), испытывал и болезненно переживал чувство сословной приниженности, из-за чего по чисто психологическим причинам старался дистанцироваться от прозябающего в нищете простонародья. И тут Артанский князь – тот самый, появление которого предрек Христос, сказавший: «не мир вам я принес, но меч» – говорит о том, что настоящий монарх должен быть един душой и телом со своим народом, так же, как отец един со своими детьми. И попробуй с ним поспорь – в то время как за ним стоит военная мощь, спаянная им из прирожденных воительниц и отборных героев былых времен, и в то же время благословение и знаки доверия со стороны Бога-Отца, превратившего этого амбициозного молодого человека в инструмент для исправления различных исторических ошибок.

Как всякий священник, пошедший путем аскезы, испытывая неуверенность в подобных ситуациях, отец Иоанн был самокритичен вплоть до самопоношения, и сейчас, пока еще ничего не началось, ему хотелось встать с этого места и заявить самоотвод. Мол, избавь, Господи, меня, недостойного, от этой пытки, которую я не в силах перенести, потому что грешен я перед тобой, и позволь удалиться, желательно в монастырь, замаливать грехи…

Господь на эту молитву мог бы ответить: «Если ты удалишься в монастырь, то кто работать-то будет?»… Но как раз в этот момент время для вопросов и ответов закончилось.

– Итак, господа, – сказал Артанский князь, обведя присутствующих тяжелым взглядом, – для начала позвольте мне огласить сводки с фронта. Буквально только что пришло сообщение, что японские войска, окруженные в районе станции Янътай, сдались на милость победителя, при этом генералы Оку, Куроки и некоторые их подручные во избежание позора капитуляции совершили ритуальное самоубийство. Русское воинство ликует, Великий князь Михаил Александрович, возложивший на себя обязанности главнокомандующего во время второй битвы на Реке Шахэ, в настоящий момент получает почести триумфатора, телеграф сходит с ума. Уже завтра все российские газеты выйдут с аршинными заголовками вроде: «Великая победа русской армии», «Разгром японских полчищ», «Маньчжурские Канны^[31] Великого князя Михаила»…

Николай спросил:

– Скажите, Сергей Сергеевич, вы специально бросили моего брата один на один с этим сражением, после того как убедились, что дело сделано и победа неминуема?

– Разумеется, – ответил тот, – поймите, Николай Александрович – мне ничего не нужно от вашего мира: ни удела, ни даже новых Верных. Зато эти Верные пригодятся вашему брату, который обещает стать великим императором.

– А если я передумаю отрекаться, – тихо прошипел император, – что тогда?

– Тогда приготовьтесь выбирать способ своей смерти, до Ипатьевского дома вы точно не доживете, – жестко ответил Артанский князь. – Мои полномочия на такой случай вам прекрасно известны, как и то, что лично перед вами я никакого пиетета не испытываю. И ваш брат меня поймет, ибо по-другому при данных обстоятельствах никак. Несчастный случай, торжественные похороны – и жизнь у страны буквально с чистого листа.

– Ники! – вскричала императрица, хватая мужа за руку, – что ты делаешь, безумный!? Очнись! Я больше не хочу жить такой жизнью, когда каждый день будет грозить нам бедой!

– Аликс, неужели ты сама не хочешь оставаться на троне? – воскликнул Николай, развернувшись к жене, при этом у него был вид как у ударенного пустым мешком по голове.

– Не хочу! – всплеснула руками Александра Федоровна. – Я просто устала существовать, ожидая, что у нас под ногами разверзнется почва и мы кувырком полетим в тартарары! Отрекись от престола, мой милый Ники, и мы сможем уехать в тихое и спокойное место. Быть может, это будет Константинополь шестого века под властью императора Кирилла и императрицы Аграфены Великолепной, быть может, мы поселимся в том же мире на берегу Днепра в Китеж-граде – боярин и боярыня Романовы; быть может, уедем в один из миров будущего и обоснуемся в тамошней России или Европе. Куда угодно, как угодно, но лишь бы только этот кошмар, наконец, прекратился!

– И ты, Аликс… – тяжело вздохнул Николай, скользнув тоскливым взглядом по супруге. – Ну да ладно… я и сам не знаю, что на меня нашло. Если Мишкин захочет принять после меня трон, то я от него отрекусь.