Соправитель

Отлов бывших испанских лошадок, размножившихся в неволе, был организован масштабно. Дружественные индейцы загоняли большой табун на засаду казаков, последние кидали арканы и тянули коней к ближайшему дереву, чтобы быстро привязать и успеть угнаться за еще одной лошадью. Были вырыты и ямы, в которые провалилось часть табуна, ну а шесть конных казаков ловили разбегающихся коней. В итоге сорок шесть коней, два десятка жеребят пополнили количество животины колонии. К сожалению, конины так же было немало: часть мустангов получили значительные травмы, которые излечить не представлялось возможным.

Через год поселение обладало более тремя десятками хозяйственных лошадок, ну и почти шестью десятками боевых. Сложно пришлось казакам в деле приручения строптивых коней, но справились, так как именно им было обещано большинство животных. Казачки и ноги ломали, и ушибы с растяжениями получали, но дело сделали. Сейчас занимаются обучением коней.

Уже как год работает школа. Сложно приходится учителям, которых было только восемь, и то двоих лингвистов лишь в некоторой степени можно назвать педагогами. Другими учителями стали просто хоть как-то образованные люди. Нет, довольно часто на уроки к наиболее успевающим классам приходят и «министры» и, когда находится в бухте корабль, мичманы, и гардемарины, сам Померанцев не раз давал уроки. Но этого оказывалось мало. Шестьдесят восемь только индейцев обучаются, осваивая уже не только русский язык, но и ремесло. Учатся так же и крестьяне, да те же ремесленники постигают науку.

А тут полгода назад прибыло пополнение. Дмитрий Леонтьевич Овцын, решил отправить с Аляски в Калифорнию почти две сотни людишек. Нет, все правильно, такие договоренности были, тем более, что поселения на Аляске изрядно пополняются колонистами из Охотска и Петропавловска.

Прибытие новых людей пусть и было неизбежным, но стало для Савелия еще той проблемой. Приходилось менять планы, снимать людей с объектов, всем миром строить новые дома, расширять стену крепости, чтобы там сооружать дополнительные склады, людей-то больше стало.

Всего Петрополь насчитывал проживающих на постоянной основе восемьсот тридцать четыре человека, это с женщинами и детьми. В остроге Росс проживало чуть меньше пяти сотен человек. Основали недавно еще один острог — «Сторожевой», там всего два десятка молодых казаков, да еще их жены из местных девиц. Последнюю крепостицу поставили из-за того, что с того направления была угроза нападения. Прибегал десяток индейцев какого-то не окружного племени. Да как прибегал — конно! Этот факт не то, чтобы испугал, но насторожиться заставил. Пришлось ставить острог и организовывать совместно с дружественными кашайя патрулирование.

Так что жизнь била ключом и все меньше по голове. Осваивались на новом месте, к которому колонисты все больше прикипали всей душой.

— Ну и накой нам сейчас стекло? Дел более нет? Вон Митрофан Никитич в свойственной ему манере требует все больше людей, — Померанцев посмотрел на «министра» сельского хозяйства. — Так ведь, господин Горбатов?

— А иначе то как, Савелий Данилович? Кабы потат не посадили всем миром, так и было бы худо, а нынче окучить его нужно. И до летнего зноя, гляди, и соберем и себе, и свиньям на прокорм, — высказался Горбатов.

— Во-во, снедаем, аки свиньи, тот потат! — пробурчал сотник Кольцо.

— А что тебе, Иван Фомич, все булки подавай? И то добро, что картофель научились растить, да никогда голодными еще не были. Только я все одно не стану снимать людей с реки, — Савелий Данилович прихлопнул ладонью по столу. — Значит так, глину добрую нашли, перво-наперво кирпич обжигать станем. Церковь нужна каменная, чтобы показать всем превосходство веры православной. Выписал я еще двух попов, не справляется отец Михаил, паства растет, а в часовенке и четвертая часть поселенцев не вмещается. Писал я и об архитекторе, да еще каменщиков, наших на большое строительство мало будет. Мы, господа, уже не выживаем, мы развиваемся. А стекло делать станем, но как только кирпича сладим предостаточно. Нужно уже думать и о пряже, бумажный пух [хлопок] больше выращивать, чай погоды дозволяют.

— Савелий Данилович, срочно казак прискакал! — выкрикнул, ворвавшись в комнату для совещаний, Никитка — смышлёный парень восемнадцати лет, которого обучал лично Померанцев.

— Не томи! — выкрикнул сотник Кольцо, когда установилась пауза.

Уже давно не было никаких серьезных вестей, чтобы вот так, всегда учтивый и осторожный, Никита вбегал к главе Петрополя, да еще на совещание и с криком.

— Зови! — жестко сказал Померанцев, предполагая, что ничего хорошего казак не сообщит.

В помещение ввалился казак лет двадцати пяти в потрепанной одежде. Левая рука у посыльного болталась, будто отсушена.

— Ранен? — спросил Померанцев.

— Подожди, Савелий, — сотник Кольцо бесцеремонно отодвинул главу города. — Сказывай, Демьян!