Соправитель для королевы Эльсы (СИ)

Доспехи не появлялись — магия возвращалась медленно и неохотно. Арх сомневался, что перед принцессой можно стоять голым, но никакой одежды в пруду не плавало. Пришлось сорвать пару крупных листьев кувшинки, скрестить руки, прикрывая причинное место — хоть какое-то подобие приличия. Дракайна — величественная и изящная одновременно — долго смотрела на него яркими, удивительно зелеными глазами. Ар-Ханг тонул во взгляде, вызывающем в памяти радость весенней оттепели, свежесть молодой листвы, ягельные поля, замшелые стволы деревьев и кувшинки, распускающиеся в общинном пруду. Тонул и не хотел возвращаться в реальность, где его ждали бегство, отшельничество и одинокая смерть.

Дракайна развернулась. Шевельнула тонкими пенными крыльями, прижала к спине. Ар-Ханг подошел ближе, провел ладонью по чешуе, которая сейчас не резалась, а гладила руку, как жесткая шерсть. Занял предложенное место на шее, не удержался, тихо шепнул:

— Красивая!

Дракайна тихо фыркнула и взмыла в воздух. Ар-Ханг посмотрел на окольцованный озером Хехильт — из проломов выглядывали стражники, на берегу топтались растерянные зеваки — и расхохотался. Полет и скорость кружили голову. Ар-Ханга опьяненил морозный ветер и нежный цитрусовый аромат. Водяная принцесса пахла апельсинами. Это было прекрасно. Прекрасно и странно.

Возле ограды королевского дворца, увитой магической камнеломкой, Арху пришлось спешиться. Накопившаяся магия — наконец-то! — укрыла тело доспехами. Дракайна крутнулась волчком, смешивая снег с плетями камнеломки, превратила их в небольшое озеро с кувшинками и встала рядом — хрупкая, красивая, укутанная в тонкое кружево, разметающая кувшинки длинной болотной юбкой. Зеленые глаза сияли так же ярко, как прежде, и Ар-Ханг, совершенно одуревший от апельсинового запаха, притянул принцессу к себе: лбом ко лбу, растворяясь во взгляде, не решаясь коснуться холодных губ.

— Пойдем! — принцесса потянула его к ограде. — Тут есть дыра. Она нас пропустит.

Ар-Ханг покорно пошел следом — баюкая тонкую ладонь в руках, не желая отпускать. В крови медленно и неотвратимо закипала жажда обладания. Сомнения таяли, как снег под летним солнцем, расцветали апельсиновыми кувшинками на глади пруда. Принцесса, о которой ходили тысячи слухов, но никто не мог сказать хоть слово правды, была его половинкой.

Арх сдержал попытку расправить крылья, взмыть в небо, оповестить всех дурным голосом: «Моя! Моя! Небесная! Солнечная! Апельсиновач!» Принцесса, пробиравшаяся сквозь переплетение ветвей камнеломки, обернулась, тряхнула пшеничными волосами — золото, спелое золото с ржаным чернением у корней. От улыбки Арх утратил подобие контроля, притянул принцессу к себе, поцеловал — коротко, тронув губы губами. Воля Ледяной Змеи толкала их друг к другу — стремительно и неотвратимо. Ар-Ханг запустил пальцы в пшеничное золото волос, вздохнул, наслаждаясь мягкостью, спросил:

— Как мне тебя называть?

— Эль, — ответный выдох, призывное шевеление губ.

— Эль, — повторил Арх, лаская пряди. — Моя прекрасная Эль.

Запястье горело и чесалось. Поверх тонкой и уязвимой кожи нарастали чешуйки, складывающиеся в сложный узор. Это должно было если не насторожить, то удивить, но Ар-Ханг ничему не удивлялся — запах апельсинов дурманил, кружил голову, заставляя утратить ясность мысли.

Глава 4 Эльса. Желание отогреть

Стены Хехильта считались несокрушимыми. Ха! Нет стен, способных сдержать разъяренную водяную дракайну. Эльса еще осматривала твердыню, а из вечной мерзлоты уже потянулись, начали жадно ощупывать кладку плети магической камнеломки. Усики впивались в мелкие трещины защиты, рвали сеть заклинаний, пили чужую силу, крепли, росли. Эльса выровняла дыхание и ударила по земле хвостом. Камни посыпались во все стороны, из-под земли забили ключи студеной воды, окружившие крепость, создавшие непреодолимую преграду — тот, кто попробует шагнуть в озеро, пойдет ко дну в путах из стеблей кувшинки.

«Надеюсь, что сюда не подоспеет воздушная армия. А на земле я справлюсь».

Добраться до подвала было сложно, но Эльсу вели не только смутная тревога и упрямство — теперь она слышала зов, жалобу своего нареченного, который сдался, не вступив в бой, и теперь замерзал, почти лишившись магии. Даже через бронированную шкуру чувствовалось, как заледенели руки Ар-Ханга.

«Отогрею, — осторожно вытаскивая тело на поверхность, думала Эльса. — В спальне, дома… на шкурах».

Прежде мысль о прикосновениях и поцелуях вызывала у нее легкое отвращение. Разрешить кому-то засовывать язык себе в рот? Обшаривать руками тело? Да с какой стати?