Соправитель (СИ)

Проезд по улицам Москвы наталкивал на серьезные раздумья. Обывателей, обычно высыпающих на улицу дабы поглазеть на проезд царствующей персоны, не наблюдалось, казалось, что город вымер. Нет, из окон смотрели, очень осторожно, но никаких воплей радости и почтения не было. Всё-таки Михаил дал слишком много простому народу, который сейчас воспринимал события в Северной Пальмире не как обычный переворот, смену государей, а именно как народную трагедию. И это было не зело хорошо.

А Николай держится очень даже неплохо. Гордая осанка, он не обращает внимание на молчание улиц. Интересно, насколько хватит ему выдержки? Надо бы, чтобы выстоял до конца сегодняшнего дня, а то, что день будет долгим и муторным, было известно заранее. Всё дело в том, что Альфонсо надеялся на то, что ему удастся через своих конфидентов продавить именно те решения, которые выгодны в этой ситуации заговорщикам. Главное — это принесение присяги Сенатом, Государственным Советом и армией. Реально боевых возможностей у заговорщиков не было — рассчитывать только на гвардию глупо, нет, от позиции армии зависело намного больше. И армейские смогли это показать. Каким образом? Выехав на Красную площадь, кортеж остановился перед стройными рядами армейских полков, выстроенных побатальонно. И не было похоже, что их тут выстроили для принесения присяги: ни одного духовного лица рядом не было. А вот несколько орудий, что совершенно случайно затесались между коробками пехоты, как и пулеметы Максима на высоких треногах — это было неприятно. На фоне собранной тут силы его конногвардейцы как-то терялись.

(примерно такая же конструкция с пулеметом Максим на страже Смольного института в октябре 1917 РИ)

Николай молча сидел в открытой карете, не понимая, что ему делать. Пауза затягивалась. Генерал-губернатор Москвы протирал пот, который крупными каплями выступил на челе, дергал себя то за один ус, то за второй. Но ничего не предпринимал. Но тут из ворот Кремля выехала группа военных, все как один, на белых конях. Впереди всех — белый генерал Скобелев. За ним — Гурко, Ванновский и Милютин.

— Армия рада приветствовать великого князя и соправителя Российской империи Николая Михайловича! — по-военному чётко приветствовал Скобелев, прогрохотав басом так, что его услышали даже в самых последних рядах выстроившихся войск.

Это был настоящий афронт. Белый генерал сразу же расставил точки над i. Николай Михайлович не император Николай Второй, а всего лишь соправитель. Согласно вышедшему закону о престолонаследии, формально, всё было именно так, но ведь император Михаил Николаевич был мёртв, точнее, объявлен мёртвым. И формально, никто не мог… нет, мог, не зря поговаривают, что винтовка рождает власть. И сейчас винтовка была в руках отнюдь не Николая Второго, а вот в руках его противников, и речи об принесении ему присяги просто не шло. Да, гладко было на бумаге, но забыли про овраги. Было видно, что Николай побледнел, неужели не найдет в себе силы ответить Белому генералу? Мы же с ним всё прорабатывали, даже такой вот резкий вариант неприятия оного в качестве императора. Нет, соизволил открыть рот:

— Провидению было угодно, чтобы мой отец и император Российской империи пал от рук заговорщиков. Верным войскам удалось подавить бунт части гвардейцев. Ведётся расследование, все причастные к этому подлому нападению будут найдены и наказаны. Я счёл своим долгом взять груз правления на свои плечи. Неужели кто-то будет возражать этому шагу? Ситуация…

— Ваше императорское высочество, хочу напомнить вам, что вашего отца на царство избрал Земский собор. Как нам кажется… Вы несколько поспешили с объявлением себя императором. Тем более, что в законе о престолонаследовании, в котором вы провозглашены соправителем государства Российского есть оговорка, что сей закон должен быть утвержден новым Земским собором и указаны его сроки — через три месяца от момента его публикации. Мы просим вас последовать в Кремль, где вместе с членами государственного совета, представителями Сената мы сможем обсудить эту проблему. А до того, как будет выработано устраивающее всех решение, и законный наследник императора не провозглашен Сенатом и государственным советом, сами себе корону надевать не следовало, чай вы не Наполеон. А мы не в Париже.

А это подал голос Гурко — самый авторитетный из военных, которого в войсках любили и уважали не менее, а то и более, нежели Скобелева. Герой не только прошедших битв, но и один из покорителей Швеции, повторивший героический ледовой поход русской армии, его мнение было весьма и весьма весомым.

— И еще, ваше императорское высочество, вам стоит оставить вашу охрану здесь, взяв с собой нескольких доверенных лиц и консультантов, или же вы предпочитаете вести переговоры лично? — поинтересовался уже Милютин. Из всей их комиссии по встрече молчал только Ванновский. Впрочем, он рассматривал кортеж великого князя как через прицел, готовый отдать команду на открытие огня.