Соправитель

Петр Федорович написал ей, что пока нет никакой возможности приехать в Петербург, но он не только помнит ее, а еще и скучает. Письмо только больше растревожило рану в женском сердце, которая никак не желала рубцеваться, а все кровоточила. Кто она? Попутчица! Он ее спас, она влюбилась в своего избавителя, как в сказке о принце. Но на этом сказка и заканчивается, а начинается проза жизни, где политические расклады важнее личных переживаний.

Способен ли Петр Федорович, как его славный дед, вопреки всему, взять в жены неровню себе? Если бы власть все еще наследника была так же неограниченна, то — да. Однако Иоанна понимала, что сейчас в столице идет становление новой конфигурации власти, где Петр ограничен в своих поступках, по крайней мере, пока не приобретёт полную силу самодержавия. Жива Елизавета Петровна, которая подписала манифест о том, что разделяет бремя власти со своим наследником. Даже до Иоанны, живущей в уединении, доходили шепотки, что это сам Петр Федорович и написал этот манифест от имени своей тетушки, которая прикована к постели и потеряла рассудок.

Иоанна была готова смириться, выйти замуж за кого укажут, благо, сейчас ее отец поднялся в табели о рангах очень высоко и уже генерал-майор, перешагнув в своем повышении сразу следующий чин. Но она… не праздна! И это ребенок Петра Федоровича. Отец Иоанны уже знает о беременности, но пока не говорит никому, что естественно. Даже не рассказал Петру, а это чревато последствиями. Иван Шевич небезосновательно боится за дочь. Как поведет себя наследник-соправитель после такой новости? Может Иоанну и в монастырь запереть, потребовав избавится от ребенка. Есть медикусы, которые помогут убить дитя в чреве. Это не только убийство Богом данного ребенка, но и очень опасная для Иоанны операция.

Золотая клетка — вот где живет сейчас ранее жизнерадостная Иоанна. У нее нет ни в чем нужды, кроме как в общении, любви и свободе действий. Все поставляют в дом, расторопные слуги обхаживают женщину настолько, что ей можно просто лежать днями и ничего не делать: все принесут, подадут, книгу почитают.

Иногда Иоанна думает, что лучше бы она тогда, в степи, погибла, не видела бы убитых братьев и мать, не наблюдала бы непроходящую горечь в глазах отца, не испытала бы такую беспомощность и тоску.

— Бежать! — вдруг безрассудная мысль пронзила голову женщины. — К нему! И пусть казнит, милует, но рядом, видеть его, не чувствовать себя отверженной!

Как именно убежать от надзора трех гайдамаков отца? Иоанна уже давно все продумала. Есть и конь, и серебро. Да, путешествие даже от Москвы до Петербурга может быть опасным. Это показали и события чуть более месячной давности, но дочь генерал-майора Шевича ничто не страшило, ей больше было противно забвение и одиночество, когда тот, кого она любит, живет и борется в столице.

*………*………*

Петербург.

18 июля 1751 года.

— Господа! Мы сегодня в первый раз встречаемся таким составом на Государственном Совете. Рассчитываю на вашу мудрость и рассудительность, — сказал я, начиная работу Совета.

— Сегодня нужно обсудить три вопроса, — начал говорить секретарь Государственного Совета Никита Юрьевич Трубецкой. — Первый — итоги расследования беспорядков в Петербурге, о чем доложит господин Степан Иванович Шешковский. Еще один вопрос — это обращение Теймураза, названного царем Кахетии, как и многочисленные обращения генерал-майора Георгия Багратиони, что также претендует на престол Кахетии. Третий вопрос — подсчет доходов и расходов Российской империи.

— А еще, господа, я хотел бы услышать Ваши предложения по моей коронации, — встрял я в повестку Совета.

Вопрос был провокационным, своего рода проверка на лояльность.

— Ваше Высочество! При живой императрице? — деланно возмутился канцлер.

Бестужев уже больше месяца, с момента проведенной Шешковским операции, все прощупывает меня на прочность: то провоцирует, то не соглашается по мелочным вопросам, пытается продвигать свою повестку во всем.

Было такое, что во время вынужденных встреч с послами разных стран первыми ко мне подвел англичан, хотя было сказано начинать с прусского посла. Были уже импульсивные мысли обвинить в чем-нибудь старика да сослать куда подальше. Но он действительно закрывал много дыр в нелегком деле внешней политики и решал вопросы, не доводя до меня мелочи. Вся текучка с иностранцами была за ним, споры дворян, он так же разбирал, ставя меня в известность о сути проблем. Нелегко было выслушивать столько подробностей разных тяжб, обвинений и челобитных, тем более вникнуть в суть и решить их. Не хватает России налаженной судебной системы и выстроенного законодательства.

— А кто я, господа? Почему до сих пор не произошло освидетельствование о способностях императрицы править? Медикусы засвидетельствуют в бумаге, Сенат утвердит. В чем сложности? — задал я вопрос, который все никак не решался.

— Ваше Высочество! Подобные действия зело подходят мещанам, купцам, редко дворянам, но императрице? Особливо, когда матушка порою приходит в разум? — высказался Разумовский.